Читаем Дар. 12 ключей к внутреннему освобождению и обретению себя полностью

Именно это случилось с Лорен, матерью двух детей, у которой, когда ей было чуть за сорок, обнаружили злокачественную опухоль. Болезнь как таковая превратила ее жизнь в тюрьму. А тревожные мысли о будущем — страх смерти, страх за детей, которым придется расти без нее, — возвели вокруг Лорен второй ряд тюремной решетки. Однажды она призналась мне, что больше всего ее пугает перспектива умереть, так и не пожив по-настоящему. Дело в том, что замужество оказалось для нее жестоким испытанием, поскольку она постоянно подвергалась душевным и физическим издевательствам. Больше всего ей хотелось обеспечить защиту детям и самой почувствовать себя свободной от мужа — от его сурового контроля и насилия. Однако уйти она не могла. Из-за своего физического состояния Лорен сделалась абсолютно беспомощной, а как онкологическая больная — окончательно зависимой от мужа с финансовой стороны. Таким образом, ее злокачественная опухоль резко усугубила и без того опасное положение. Уходить было слишком рискованно.

Мы обсудили факт отличия стресса от дистресса. Между этими явлениями лежит огромная пропасть. Дистресс — это ощущение постоянной и неизменной угрозы в состоянии полной неопределенности. Это то, что мы испытывали в Аушвице: оказываясь в душе, мы никогда не знали, пойдет ли из крана вода или газ. Это когда в любой момент на наши дома могут сбросить бомбы, и никому не ведомо, где мы сегодня будем спать. Дистресс токсичен, как яд. Стресс, напротив, явление положительное. Он мобилизует наши внутренние резервы, активизирует наши силы для решения очередных проблем, вынуждает искать нестандартные решения. В конечном счете стресс обязывает нас полагаться на самих себя.

Разорвать порочный круг насилия настолько сложно и небезопасно, что большинство женщин неоднократно возвращаются к своему мучителю, прежде чем окончательно вырвутся на свободу — если вообще смогут на это пойти. Несомненно, принятие такого решения потребовало бы от Лорен тоже немалых усилий. С одной стороны, ей пришлось бы — как родителю-одиночке с очень ограниченным доходом — биться за собственное выживание и существование своих детей, чтобы элементарно прокормить их, дать им образование, поддерживать хозяйство и самой пройти сложный курс лечения. С другой стороны, она больше не будет жить в постоянном страхе перед ежедневной угрозой насилия. Она больше не будет испытывать страдания, свойственные состоянию дистресса.

И все-таки разрыв с мужем потребует от Лорен отказаться от привычной жизни и шагнуть в неизвестность. Обычно это и удерживает нас от того, чтобы принять рискованное решение. Мы предпочтем держаться за знакомую действительность — какой бы болезненной и невыносимой она ни была, — чем сталкиваться с неведомым.

Идя на риск, мы не можем знать

, чем это обернется. Есть вероятность, что мы не только не получим желаемого, но сделаем себе еще хуже. Тем не менее все равно лучше жить в реальном мире, а не в выдуманной реальности, созданной нашим страхом.

Лорен решила оставить мужа.

— Не знаю, сколько мне осталось жить, — сказала она. — Но я не собираюсь выслушивать до конца своих дней, что я пустое место.

Когда я вижу, как мои пациенты ходят по кругу, не в состоянии прервать безжалостный цикл саморазрушительного поведения, я говорю с ними открыто.

— Почему ваше поведение настолько самоубийственно? Вы хотите умереть?

— Да, порою хочу, — отвечают многие из них.

Быть или не быть? — истинно человеческий вопрос.

Надеюсь, каждый из нас выберет быть. Мы ведь в любом случае когда-нибудь умрем, и мертвыми уже останемся навсегда. Так почему бы не проявить любопытство? Почему бы не поинтересоваться, что предложит вам жизнь?

Пытливость — крайне необходимое качество. Пытливость заставляет рисковать. Когда нас переполняет страх, мы живем или прошлым, то есть тем, что уже произошло, или будущим, то есть тем, что еще не наступило. Если в нас заложено любопытство, мы живем настоящим и всегда жаждем знать, что нам уготовано. Чем оставаться в плену своих страхов, даже не предпринимая попытки выяснить, что еще может произойти в нашей жизни, лучше рискнуть и пойти дальше, пусть даже оступаясь и терпя неудачи.

Ключи к освобождению: избавьтесь от парализующего страха

Перейти на страницу:

Все книги серии МИФ. Культура

Скандинавские мифы: от Тора и Локи до Толкина и «Игры престолов»
Скандинавские мифы: от Тора и Локи до Толкина и «Игры престолов»

Захватывающее знакомство с ярким, жестоким и шумным миром скандинавских мифов и их наследием — от Толкина до «Игры престолов».В скандинавских мифах представлены печально известные боги викингов — от могущественного Асира во главе с Эинном и таинственного Ванира до Тора и мифологического космоса, в котором они обитают. Отрывки из легенд оживляют этот мир мифов — от сотворения мира до Рагнарока, предсказанного конца света от армии монстров и Локи, и всего, что находится между ними: полные проблем отношения между богами и великанами, неудачные приключения человеческих героев и героинь, их семейные распри, месть, браки и убийства, взаимодействие между богами и смертными.Фотографии и рисунки показывают ряд норвежских мест, объектов и персонажей — от захоронений кораблей викингов до драконов на камнях с руками.Профессор Кэролин Ларрингтон рассказывает о происхождении скандинавских мифов в дохристианской Скандинавии и Исландии и их выживании в археологических артефактах и ​​письменных источниках — от древнескандинавских саг и стихов до менее одобряющих описаний средневековых христианских писателей. Она прослеживает их влияние в творчестве Вагнера, Уильяма Морриса и Дж. Р. Р. Толкина, и даже в «Игре престолов» в воскресении «Фимбулветра», или «Могучей зиме».

Кэролайн Ларрингтон

Культурология

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза