Дар Авирвэля

— Именно он послал дракона с вестью о нас. Тарсиргейн и Артур уважают друг друга в равной степени. Не говорите при нём подобную чепуху. Этими словами вы оскорбляете честь дракона и человека, который ему понравился, — мужчина прекрасно знал отношение альманринов к высшим созданиям, поэтому точно понимал, какие слова нужно сказать. Служащие даже не ответили. Только покорно согласились и указали дорогу.

Никто в компании не знал, сколько мигов, минут или часов прошло с момента встречи, но почудилось, что время мелькнуло одним незаметным всполохом. У бродящих и неприкаянных товарищей появилась надежда на спасение, на обед с шантхом или вином, и на спокойный сон. Потому что вскоре после последнего разговора служащие, названные бельвирами, привели их к дороге, на которой стоял небольшой экипаж. Всех усадили внутрь, заперли дверь и повезли в столицу. Они бы шли пешком целую неделю, а в карете это время сокращалось, по крайней мере, вполовину. Первые ночи они провели в пути. Пристальнее всего в эти моменты следили за Далием Маром, которого вновь заковали в зачарованные кандалы и принудили сидеть обвязанным по ногам. Он согласился только после долгих уговоров и обещания, данного Артуром второпях и абы как: замолвить за колдуна словечко, дабы ему позволили работать при дворе. Из всех бесед, прошедших между ними двумя, юноша определил, что этот эльрин чувствовал бы себя лучше, позволь ему кто-нибудь командовать в сфере, в которой нет никого более талантливого и эрудированного — то есть, в магии. И Далий Мар, поразмыслив над этим, нейтрально согласился. Однако сидя, как птица, готовящаяся к смерти от ножа, он всё же пересматривал свою точку зрения на эту приятную возможность.

Проснувшись утром пятого дня, они позавтракали едой, приготовленной ещё в столице, напились воды (о, какое же это приятное ощущение!) и снова двинулись по дороге. Раздался громкий щелчок и пара лошадей зацокала дальше, да так грациозно и ритмично, что езда ощущалась подобно полёту! И очень скоро вдали показался знакомый город с небольшим дворцом, похожим на смешение азиатской и европейской архитектуры. Близился Ламонт. Но Артур не знал, почему они проезжают именно здесь: из-за дороги или из-за сговора с семьёй Этинак? Ведь Айва всё ещё представлялся лакомым кусочком, который хочется разорвать и выставить на обозрение с табличкой «Мастер-предатель». Юношу передёрнуло. Говорить им почти не дозволялось, так что узнать истину он не мог. Оставалось надеяться, что они проедут мимо города прямо к столице, в том же сборе и без пренеприятнейших скандалов. Но душа пустела всё быстрее, а по коже разливался озноб.

От сердца отлегло, когда карета, проехав по большой дороге, скрылась за главными воротами. Артур даже выдохнул — обрадованно и успокоенно. Этим путём они ехали, потому что он считался самым коротким и безопасным. К тому же, обворованный (пришлось признать это слово) конюх ждал возвращения своих драгоценных лошадок. Их отвязали от небольших выступов сзади кареты и вернули владельцу. На воров он посмотрел так, словно собирался выжечь им сердца. Но один взгляд на любимых животных быстро успокоил его, и больше этот конюх с недругами не пересекался. Да и не жаждал особо, увидев измотанных и не приглаженных коней, забывших о спокойной жизни. Через несколько минут староватый эльрин и два настрадавшихся коня пропали из виду. Карета ехала достаточно быстро. Видимо, все стремились увидеть покаяние как можно скорее, а день этого события уже запланировали. Только Далий Мар сидел мрачнее тучи и не желал смотреть на тех, кто сковал его придуманными им же кандалами. Мерлин тёрся о худющую ногу, пытаясь хоть как-то утешить древнее зло, ожидающее повторной казни.

Минуло два дня. Знакомые дороги выглядели немного иначе, — так выглядит любая дорога, по которой проезжаешь не впервой, но и не с детства. В открытые окошки залетал свежий пряный запах леса, немного густой и едва сладкий. Собирались тучи. Не такие страшные, как в начале весны. Скорее, пятиминутные. Инглия всё ещё ярко светила, едва скрываемая за перистыми облачками, подгоняемыми высоко бродящими ветрами. Ощущалось пение птиц, шелест листвы, которую задевали жители деревьев. Спокойное мгновение притупило взъерошенные нервы, и дети погрузились в сон. Айва глядел сначала на Далия Мара, увлечённого своими тёмными думами, и интересовался, о чём же всё-таки размышляет колдун: о казни ли, или о судьбе Артура, или о чём-то настолько древнем, что невозможно представить себе такое время? Говорить с тёмным магом не дозволялось в особенной степени, так что мужчина решил сменить цель интереса. Он посмотрел на двух статных эльринов с блестящими драконами на грудях и вскользь поинтересовался:

— Наверное, их сделали лучшие мастера Морганита?

— Не болтать.