Дар Авирвэля

Но тут выступил вперёд грозный Айва. От него веяло многолетним авторитетом и той мудростью, какую бы не получилось отвоевать Артуру даже за сотню лет. Стражи скосились на него, не очень доверяя чужеземцу (ведь он выглядел, как японец, да к тому же с бледной кожей), но всё же выслушали предложение: «Я ручаюсь за этого эльрина своей головой: он больше никогда не убьёт невиновного или дракона». Подумав немного, один из рослых, почти дотягивающих до Артурова роста мужчин удалился в неизвестном направлении. Толпа собиралась всё более плотная, так что нетерпение и тревога только нарастали. И чем дольше отсутствовал страж — тем сильнее волновался юноша. Однако Айва и Киама хранили почти ледяное спокойствие, словно убеждённые в победе или переживающие за Далия Мара, как змея переживает за полёвку. Но вот, над головами мелькнуло приближающееся остриё копья. Страж вернулся и попросил наёмника проследовать за ним к эшафоту.

— Ну вот, теперь повесят обоих! — взволнованно пискнул Артур, хватаясь руками за лицо. От страха и томления он совсем потерял голову.

Киама ничего не ответила. Да и зачем? Она тоже переживала — в большей степени, за Айву, — хотя понимала, что вряд ли альманрины позволят себе настолько грубую дерзость. В отличие от Артура, она знала принципы воспитания здешних детей, поэтому нисколько не сомневалась в достоинстве и чести, которые с лёгкостью запятнает столь странный выплеск эгоизма. А учитывая отношения верховных королей с семьёй Этинак, это действие воспримут именно так. Так что девушка, закатив уставшие глаза, приобняла Артура и положила голову на его бок (до плеча она не дотягивала). Это немного успокоило бешено стучащее сердце, хотя не могло полностью избавить от тревоги. К счастью или ужасу, обоих взрослых вывели на помост. Теперь сердце пропустило удар у некогда спокойной Киамы. Оба ребёнка лелеяли надежду, что с наставниками и друзьями не случится ничего кошмарного, но кто же мог это обещать! А следом за Айвой и Далием Маром вышла светлая женщина, разодетая, как на скромный бал. Как и в прошлый раз, она собиралась радостно озвучить приговор, но страж отвлёк её раньше. В итоге, перед народом она появилась несколько подавленной и не разумевшей. Хотя дети ещё не могли точно сказать, как обстоят дела.

— По давнему велению Их Верховных Величеств, тёмный маг Далий Мар должен быть предан смерти через повешение на змеиной петле, — женщина не напрягала связки, но всё равно говорила громко и отчётливо. — Однако прежде чем это случится, я предоставлю слово мастеру семьи Этинак, небезызвестному наёмнику Айве Йона. Мы понимаем ваше замешательство, но должны уважать членов этой семьи. Так что просим тишины. Слушайте!

Мужчина выступил вперёд. Сейчас, даже в каких-то замаранных обносках, он всё равно вселял доверие и сражал циничные взгляды. Любой бы узнал в нём заслуженного члена великой семьи. Так что разговоры прекратились, и Айва начал говорить. Не менее громко и чётко, чем та малоприятная женщина. А заметную картавость, обычно утяжеляющую ораторство, эльрины словно пропустили мимо больших корово-овечьих ушей.

— Все мы прекрасно знаем от наших предков, какие ужасные деяния совершал Далий Мар, — начало вселило Артуру уверенность. А Киама испугалась, подумав, что её наречённый брат собирается угнетать авторитет колдуна ещё сильнее, но юноша быстро объяснил, в чём подвох, и они оба продолжили слушать. — …мои предки пострадали тоже. Так что я могу понять вашу злость, ваше негодование и жажду древней магической крови. Однако случилось кое-что, что изменило моё мнение и мнение моих друзей: мы путешествовали рука в руке не один день. И узнали древнего колдуна так, как, возможно, не узнавал никто более.

Никто не сомневался в устных способностях Айвы, а те, кто сомневался, уже успели переменить своё мнение. Чётко поставленная речь, нежный от картавости и дружелюбный от характера голос и объединение всех эльринов под магическим «мы» делало своё дело: даже самые старые и самые предвзятые собравшиеся постепенно проникались речью талантливого наёмника. Примерно в то же время подошли члены королевской семьи, но о них позже. Айва продолжал заколдовывать народ словами-инструментами и изображал в головах всё более чёткую картину перемен, случившихся с Далием Маром. В какой-то момент на площади не осталось эльрина, который бы сомневался в услышанном хотя бы на половину. Помогало и то, что мужчина называл почти нарицательное имя редко — и только для неприятных моментов. Он играл с аудиторией так же легко, как играл в детстве на скрипке и на старом гармоничном пианино. А сам Далий Мар проникался всё большим уважением, наблюдая мудрым опытным взглядом за изящной работой старательного Айвы.

— Я не призываю вас забыть своё прошлое, ведь это было бы преступлением. Но вместе с тем, мы должны смотреть в будущее и следить за переменами. Ведь они происходят не только в масштабах целых миров… Они происходят и в нас самих. Даже если мы не замечаем этого, — он приложил руку к груди и слегка поклонился. Все поклонились в ответ.