Дело наследника цесаревича

– Потому что я не японка, – отвечала барышня. – Я знаю все японские манеры, весь их ритуал, но до десяти лет меня воспитывала мать. А она, как вы, конечно, знаете, была голландкой. Я знаю все японское лучше любого японца, и при этом я бесконечно далека от Японии. Но, впрочем, это все вас не касается.

Она села напротив него, подобрав под себя ноги, и теперь смотрела взглядом пронзительным и странным.

– Итак, – проговорила она, – рассказывайте, зачем вы здесь появились.

Он удивился: а разве дед ничего ей не сказал? Она отвечала, что дед скрытен. Он ведет свою игру, она – свою. И их интересы могут не совпадать. А значит, это шанс для господина Токуямы.

Он улыбнулся: у нее прирожденный дипломатический дар. Трудно обманывать столь милую девушку. Впрочем, ему скрывать нечего. Он уже говорил ее деду, что интересуется боевыми искусствами…

– Нет, – перебила она его. – Мне не нужно вранья. Скажите, зачем вы здесь появились на самом деле!

Загорский попытался пожать плечами, но охнул от боли – плечи затекли от долгого лежания на камнях, да и связанные руки не способствовали лишним телодвижениям. Правда, уже было ясно, что одними выдумками и отговорками не отделаешься. Даже самого скользкого угря рано или поздно изловят, вопрос в том, чтобы не попасть на сковородку раньше времени.

– Хорошо, – сказал Нестор Васильевич, – вы правы, мой единственный шанс – откровенность. Я вам все расскажу. Но прежде и вы ответьте на некоторые мои вопросы.

Барышня хмыкнула: однако это наглость, связана ведь не она, а он. Таким образом, условия тоже ставит она. Единственное, что он может себе позволить, так это униженные просьбы.

Пусть так, согласился коллежский советник, пусть считают это униженной просьбой. И все же, если Ёсико-сан рассчитывает на его чистосердечие, ей придется пойти навстречу его любопытству.

Несколько секунд она думала, потом кивнула. Господин Токуяма может задавать свои вопросы, а она уже посмотрит, отвечать ли на них или нет.

– Прекрасно, – кивнул он. – Тогда скажите, откуда в Ига взялись ниндзя?

Она засмеялась: это долгая история, придется начинать со Средневековья. Но Загорский перебил ее: нет-нет, он не имеет в виду историю ниндзя. Он хотел узнать, откуда здесь взялись современные ниндзя.

– Дед развел, – отвечала она с некоторым пренебрежением, так, как будто речь шла о тараканах. – А я ему помогала. Когда местных мальчишек, вакасу, отстранили от общественной службы, они взялись хулиганить и бесчинствовать. Один из них, Ютака, осмелился даже воровать плоды из нашего сада. Я поймала его и хотела проучить как следует, но дед решил, что лучше будет поставить вакасу нам на службу. Во-первых, они перестанут хулиганить, во-вторых, от них будет хоть какая-то польза.

– Вы владеете искусством ниндзюцу? – спросил Загорский.

Она задумалась на секунду, потом покачала головой. Точнее было бы сказать, что она владеет искусством ямабуси – а это искусство более глубокое и изощренное, чем ниндзюцу. Впрочем, ниндзюцу она тоже владеет, с десяти лет ее обучали этому дед и отец.

– Значит, ваш отец тоже был синоби? – спросил он.

– Почему был? – удивилась она. – Он до сих пор синоби.

Нестор Васильевич прикусил язык, вспомнив, что Ёсико еще не знает о смерти отца. Пришлось срочно выкручиваться.

– Просто Ватанабэ-сэнсэй сказал мне, что он – коммивояжер.

Она засмеялась: работа коммивояжера – это лишь прикрытие для ниндзя.

– В таком случае, кому он служит? Ниндзя ведь не существуют сами по себе, они традиционно служат кому-то.

Она нахмурилась и отвечала, что это ему знать совсем не обязательно. Он снова, забывшись, пожал плечами и снова скорчил гримасу от боли. Если она не хочет, то может не говорить, он и так все знает. Все ниндзя – и новоявленные, и ее собственный отец – служат старцу. Ведь он не просто ямабуси, он – политик, хоть и скрывает это от широкой публики. Более того, он планирует перестановки в правительстве. А может быть, и государственный переворот.

Он умолк. Молчала и Ёсико. Потом чуть слышно сказала:

– Откуда вы это знаете?

– Во-первых, я умею делать некоторые умозаключения, – отвечал коллежский советник. – Это во-первых. А во-вторых, у нас с вашим дедом вышел очень откровенный разговор.

Она взглянула на него округлившимися глазами: и дед ему все рассказал? Этого не может быть!

– Почему же не может, – усмехнулся пленник, – очень даже может. Он собрался меня убить и потому совершенно меня не боится.

В пещере снова стало тихо. Наконец Ёсико, не глядя на коллежского советника, спросила, есть ли у него еще какие-то вопросы. Вопрос у Загорского оставался один: почему барышня инсценировала свое похищение, да притом обставила его так, чтобы ее дед решил, будто похитил ее он, Загорский?

– Мне нужно было поставить вас в безвыходное положение, – отвечала та, чуть заметно улыбаясь.

– Но как вам удалось инсценировать похищение в одиночку?

– Я была не одна, – отвечала Ёсико, – мне помогал Ютака.

Загорский молча смотрел на нее, ожидая продолжения. И продолжение воспоследовало.