Дело наследника цесаревича

– Обстоятельства помогли вам. Стало известно, что в ходе большого путешествия наследник русского престола посетит Китай и Японию. Понимая, что если наследник погибнет в Китае, это вызовет русско-китайскую войну, вы отправили туда своего убийцу. Увы, он оказался неудачником, и нам удалось спасти цесаревича. Однако я понял, что за синоби-одиночкой стоит целая организация. Несложно было догадаться, что организация на этом не остановится. Да, вам не удалось втянуть в войну Китай, однако вы попытаетесь сделать так, чтобы новое покушение ударило по нынешнему правительству Японии. Конечно, убийство наследника чревато войной с Россией. Но, может быть, вы этого не боитесь? Может быть, вы считаете, что Япония уже готова к большой войне? Последнее десятилетие воинский дух обуревает вашу страну, кодекс бусидо стал настольной книгой обывателей, патриоты требуют крови иностранцев. Почему бы не попробовать, в конце концов, для смены власти любая смута хороша…

– Довольно, – сказал Ватанабэ, – хватит!

– Нет, не хватит, – отвечал Нестор Васильевич. – Веками ямабуси были советниками власти. Роль важная, но все же второстепенная. И вот вы подумали, почему бы самому не стать властью. Для начала министром, потом премьером, а там, глядишь… В Китае есть такая пословица: сегодня император ты, завтра – я.

– Здесь не Китай, – мрачно заметил сэнсэй.

Загорский согласился: действительно, не Китай. Однако за время Мэйдзи в стране многое изменилось. Почему бы не измениться и правилам престолонаследия? Впрочем, это не обязательно, премьер-министром стать тоже неплохо.

– Если бы мозги у вас были такие же длинные, как ваш язык, вы бы прожили триста лет, – сказал наставник хмуро. – Но вы не умеете держать язык за зубами. И потому вы умрете.

Загорский усмехнулся. Вот как? А почтенный ямабуси понимает, чем рискует? Он, конечно, не цесаревич, но даже его смерть может наделать шуму и поссорить два государства.

– Ничего, – отвечал старец. – Вы умрете не прямо сейчас, а после того, как погибнет ваш царевич. Ждать осталось недолго.

С этими словами он впихнул Загорскому в рот кляп, забрал лампу и вышел вон.

Глава четырнадцатая

Еще одна невеста

Строго говоря, никакого снисхождения Загорский от сэнсэя не ждал. Там, где речь идет о политике, нет места человечности – этому знанию научила его жизнь. А если даже некоторые политики и обнаруживают отдельные человеческие черты, это, что называется, в семье не без урода. На одного политика-человека приходится десяток политических животных.

Почему так, спросите вы? Ответ прост: обыватели сами часто ведут себя как животные. Особенно это касается общественной жизни и политических вопросов. Ну, а если обыватель проявляет животные свойства, то и политиков ему надо таких же.

Что же касается почтенного ямабуси, он, несмотря на свое таинственное прошлое и необыкновенные способности, похоже, принадлежал к наиболее распространенному типу политиков, то есть к людям, думающим только о власти и выгоде. Однако оставалось неясно, откуда у этого чрезвычайно выдержанного и незаурядного человека такая ненависть к нему, Загорскому? Ошибиться в ее природе было нельзя – это не ненависть к шпиону или иностранцу, он ненавидит Загорского лично.

Времени для размышлений у Нестора Васильевича было достаточно. Несколько дней подряд никто не являлся к нему, кроме безликого синоби, который три раза в день сажал его на земле, приносил скудную еду и развязывал одну руку, чтобы тот мог поесть. Раз в день он развязывал ему ноги, и тот мог сходить по малой и большой нужде. При этом ниндзя держал Загорского на прицеле армейской винтовки. Вместе с его нарядом синоби смотрелось это достаточно комично, но коллежскому советнику было не до смеха.

Всякий раз Загорский пытался поговорить со своим стражем, но тот молчал, словно воды в рот набрал. Вероятно, Ватанабэ велел своему ниндзя ни при каких обстоятельствах не говорить с пленником. А может быть, тот просто не знал других языков, кроме родного, а коллежский советник не знал японского.

Как-то раз Нестор Васильевич не стал пить воду. Вместо этого, окуная в воду палец, он стал выводить на земле иероглифы. Потом, пока знаки не высохли, подозвал охранника и показал ему написанное. Однако тот никак не отреагировал – может быть, был неграмотным, а может, ему просто запретили входить в сношение с пленником.

Таким образом, Нестор Васильевич оказался в своем заключении совершенно один. Обычно вынужденные паузы он использовал для медитаций и тренировок, но сейчас ум его был неспокоен. Он знал, что цесаревича попытаются убить, хотя и не знал, где и когда. Впрочем, он по-прежнему был уверен, что это случится где-нибудь поблизости от Ига. А может быть, он уже приехал в Ига, и его здесь убили. Хотя… нет, это вряд ли. В противном случае Ватанабэ уже явился бы к Загорскому и сообщил ему о случившемся.