Дети Солнца (СИ)

— Мне больно вспоминать.

Так прошло несколько дней, и наконец Ансельм почувствовал близкое присутствие Арзрана — так отчетливо, словно его толкнули.

Асдис задумалась — и на лугу выросла усадьба с большим домом из новеньких бревен.

— Идем, — сказала Асдис, протягивая руку.

В общей зале было прохладно и чисто, пахло свежим срубом, стружками. На полу и стенах лежали янтарные отсветы. Когда Ансельм переступил порог, он перестал видеть себя, но не удивился и не испугался. За короткое время с Асдис он разучился удивляться, а бояться разучился гораздо раньше. Они заранее условились, что его сделают невидимым, как Артуса.

Асдис присела на скамейку у стола, хотя в доме было и хозяйское кресло на возвышении.

Ансельм почувствовал ее страх и сказал:

— Не бойся. Он червяк по сравнению с тобой.

Она закрыла лицо руками и заплакала. Тогда он сел рядом и обнял ее за плечи.

В молчании проходило время. Наконец Асдис отстранилась и села прямо, сложив руки на коленях. Губы ее подрагивали, и поза становилась все напряженнее.

Дверь отворилась, и зал стал наполняться людьми. То есть сначала Ансельм их принял за людей, но приглядевшись, понял, что ошибся.

Тот, что в центре, особых сомнений не вызывал. Высокий благообразный воин в полном ламеллярном доспехе и плаще, подбитом мехом. На поясе его висел имперский клинок в ножнах, прямой и короткий. Сухое серьезное лицо было слишком белым для имперца. Должно быть, и клинок, и доспех он взял у воинов Растуса. Так вот какой облик выбрал себе Арзран! То, что это именно Арзран, Ансельм знал точно — потому что это знала Асдис. Она словно закаменела. Ансельм сидел с ней рядом, плечом к плечу, хотел поддержать, ободрить — и не мог. Она полностью закрылась от него. Закрылась от всего мира, целиком захваченная ужасом.

Воины, сопровождавшие Арзрана, на людей походили не целиком. Что именно заставляло думать, что они не люди? Нарушение привычных пропорций в строении тел? Мертвый тяжелый взгляд, одинаковый у всех и не соответствующий выражению лиц? Лица кривляются, глаза пустые. А может быть, дело в запахе? От них несет железом и могильной землей. Темные землистые лица, мускулистые тела в звериных шкурах и темных панцирях. Воплощение силы. Амулет спасет от меча и стрелы, но эти ведь задавят голыми руками. Вон их сколько — входят и входят, скоро весь зал заполнят.

Ансельм затаил дыхание. Чего же ожидать от этих тварей? Не учуют ли они его? И что они сделают с ним и с Асдис? С Арзраном всё может решить один бросок, но как избавиться от остальных?

Арзран остановился на середине зала, нарочито медленно, по-хозяйски осмотрелся и хмыкнул:

— Ну, здравствуй, девочка!

Асдис сжалась в комок. Растерянная, испуганная девочка, не больше.

— Кто ты? — прошептала она.

— Не притворяйся. Ты не можешь меня не знать.

Арзран выглядел раздраженным. По тому, как внимательно он осматривал залу, видно было, что он боится.

Ансельм старался не двигаться и не дышать. Хорошо, что пол в доме земляной — не скрипнет, не щелкнет. Но Арзрана плотно обступают нелюди. Даже спереди есть двое — на шаг ближе к Асдис, по бокам от главаря.

А куда ударить? Как глубоко в плоть должен войти кинжал? Флавий говорил, что у Растуса кинжал просто лежал на груди, но из Растуса не изымали силу — наоборот, загоняли.

Асдис дрожала всё сильнее. Ансельм чувствовал: медлить нельзя, сейчас она выдаст и себя, и его. Он поднялся на ноги, шагнул к Арзрану. И тут его ударила боль — под ребра, в солнечное сплетение. Внезапная и сильная, она застала его врасплох. Ансельм осел на колени, хватая воздух ртом. Крик сдержать получилось, но кинжал выскользнул из руки и отлетел к ногам Арзрана.

Молниеносным движением Арзран выхватил из ножен клинок и прочертил его лезвием дугу перед собой, так что нелюди отпрыгнули в стороны. Лезвие прошло над головой Ансельма, а тот лежал скорчившись, подтянув колени к груди, и пытался передышать боль. «Как не вовремя-то! Почему сейчас? Почему?»

Арзран поднял кинжал и показал его Асдис. В его движениях не было заминки, он словно ожидал именно этого.

«Он ещё совсем рядом. И кинжал рядом. Нужно вставать и действовать. Сейчас!»

Боги, какая боль! Сознание продиралось сквозь нее, как сквозь плотную чащу. Это фантом, это не его боль, это что-то с нексумом. Это он может преодолеть. Может. Должен.

Он оперся руками об пол и попытался подняться. Он слышал голос Арзрана над собой — словно издалека.

— Значит, ослепили меня, лишили чутья? — говорил Арзран. — И Скъегги с вами заодно? Но тогда глупо было ставить здесь твой отчий дом, девочка. Зачем? Или хотела меня предупредить?

Потом заговорила Асдис. Голос ее звенел и дрожал.

— Я хотела, чтобы ты вспомнил. Всех вспомнил, кого погубил. Ты ответишь за всех. Триста лет прошло. Ты помнишь моего отца? А брата? А Хильд ты помнишь, подонок? Может, хотя бы маму? Маму ты любил, вроде бы. Но что ты ей дал? Чем помог? Чем помог кому-нибудь из своих? А теперь ты зачем пришел? За силой, которой меня отравил? Забирай ее! Всю забирай!