Дети Солнца (СИ)

— Я недавно прошел метаморфоз, — сказал Квинтус, косясь на слугу, ставящего на стол между ним и Флавием новый кувшин. — Проводил его очень опытный жрец. Во всяком случае, мне так сказали. Но это было тяжко, я вам скажу! Как долгая болезнь. Я надеюсь, что кор нексум не такой мучительный.

Флавий удивился еще сильнее. Квинтус собирается пройти ритуал — и ничего о нем не знает! Где Ларций нашел такого нобиля и что ему посулил?

— Когда вы проходили метаморфоз? — спросил Флавий.

— Два месяца назад всё закончилось. Хотя я и сейчас еще чувствую себя как-то… ну, как будто это не я.

— Помешать обряду это не должно, — сказал Флавий. — Важна ваша уверенность. Вы действительно хотите слияния? Вы готовы к нему?

Квинтус кивнул на Ларция:

— Патрон считает, что это необходимо.

Ларций добродушно усмехнулся:

— Да не бойтесь вы так. Если вы не готовы, ничего не случится.

Он отставил чашу с апельсиновым соком и поднял кубок с вином:

— Давайте все вместе выпьем за Квинтуса. Сегодня его день.

Уирка и ее соседи осушили кубки одинаковым движением, как по команде. Молодые люди держались уверенно, а все движения Уирки были расхлябанными — она едва не уронила кубок, когда ставила на стол.

У Флавия тоже голова шла кругом. Жары он больше не чувствовал — тело словно попало в какой-то невесомый эфир и теперь не подчинялось земным законам. Зато появились пьяная легкость и смелость — опасные, влекущие на глупости. Казалось, воздух подталкивает тело вверх. Стоит забыться — и взлетишь.

А почему бы ему и правда не напиться? Пусть сами ставят свои опыты. Что, в самом деле, будет, если показать Ларцию, что на Флавия нельзя полагаться как на врача и жреца?

Да ничего хорошего. Если ты не годен для человека, проводящего опыт, сам станешь подопытным. И ведь уйти не дадут, пока не наиграются. Ларцию достаточно рассказать префекту, что Флавий применял силу при обряде кор нексум, — и у Флавия вся жизнь покатится под откос.

Квинтус отставил опустевший кубок.

— Какое удивительное вино, — сказал он как будто с сомнением. — Веселое…

Ларций рассмеялся:

— Да вы как перед тяжелой операцией! Так нельзя. Давайте пригласим танцовщиц.

По знаку Ларция слуги вылили на раскаленные каменные плиты несколько ведер воды. Сверху, с галереи, послышалась музыка. Во двор выбежали три девушки — черноволосая, крашеная блондинка и рыжая. Все босые, в прозрачных развевающихся туниках.

Флавий наблюдал, как они кружатся на скользких плитах вокруг бассейна, как трясут грудями и задирают толстенькие ножки, и еле удерживался от смеха. Доктор подобрал крупных мясистых девиц с пышными волосами и широкими, словно приклеенными улыбками. Действительно, что еще нужно мужчинам? Девицы повторяли движения уличных плясуний на празднике, когда толпа уже изрядно разогрета выпивкой и флиртом. И музыку выбрали уличную, пошлейшую, надоевшую до зубовного скрежета.

Квинтус таращился на танцовщиц как кролик на удава, а Уирка смотрел в свой кубок, держа его по-детски — на весу, обняв двумя руками, как кружку.

Флавий соображал, как сам он на месте доктора справился бы с задачей разогреть нобиля перед самым важным в жизни соитием.

Сначала, наверное, гость почувствовал бы, как на грани слуха забил, заговорил маленький деревянный барабан. И не сразу понял бы, что это: может, биение его собственного сердца? Когда ритм окрепнет, оформится в четкий рисунок и захватит слушателя, к барабану присоединится флейта. И выбегут девушки — стройные, легконогие. Движения их будут соблазнять радостью, будить восторг, а не похоть. И только потом, когда душа гостя откроется…

Что они делают, хулиганки?

Девицы перестали колыхать телесами и стаскивали друг с друга остатки одежд. При этом они увлеченно наглаживали одна другую. И вот сейчас Флавия наконец проняло — да так, что захватило дух и в глазах потемнело. В девицах вдруг появилось то же, что и в вине, и в веселом воздухе.

У Квинтуса пылали щеки, а кудри стояли дыбом.

Уирка подняла взгляд от кубка, но смотрела не на девиц, а на Ларция, и взгляд ее больше не казался сонным.

А Ларций, похоже, был возбужден не меньше Квинтуса, но так, словно наблюдал за лошадиными бегами. Он отчетливо побледнел, у него снова припухли веки и губы, а на щеках выступили красные пятна. И снова Флавий как будто прикоснулся к связи, установившейся между его нексумом и патроном. Он чувствовал ее очень ясно. Такая связь появляется между заговорщиками или любовниками.

«Уирка, я тебя придушу!» — подумал Флавий, но она на его душевные возмущения никак не отреагировала.

Девицы, оставив цветные тряпки на плитах у бассейна, подсели к столу. Одна, самая пышная, рыженькая, втиснулась в кресло бок о бок с Квинтусом, вполоборота к Ларцию, так близко, что он мог бы пощупать рукой ее гладкий белый бок. Ларций скривился, но возражать не стал.

Две другие девицы сели на колени к соседям Уирки.

— А как же госпожа Уирка? — спросил Квинтус, обнимая свое сокровище вежливо, но с удовольствием.