Децимация

– А я третьего дня мимоходом зашла в магазин Кресберга. И Борис Исакович предложил мне купить кулон. А я к таким вещам неравнодушна. Только взялась за кошелек, – а Кресберг попросил деньги сразу же, – как ворвались какие-то солдаты, с ними городские голодранцы, и давай производить обыск. Борис Исакович спрашивает: «Что вы делаете, откуда вы?» А они кричат: «Совет приказал все ценности реквизировать в пользу голодных детей!» Забрали у меня и кулон, и деньги. Записали адрес и сказали, что скоро придут к нам и всю семью раздавят, как капиталистическую гидру. Что творится?! Ужас!

Ася Михайловна ответила:

– В пятом году я была у знакомых в Херсонской губернии. До сих пор помню, как крестьяне пришли к хозяину и потребовали, чтобы он отдал землю. Он отвечает, что земля его и он ее владелец, а крестьяне в ответ – вы, мол, на ней не работаете, а живете больше в городе, значит – она не ваша, а наша. Может быть, и рабочие считают, что все ценное в городе их, и они вправе его реквизировать. Вы бы им сказали, – мол, дарю я все это голодным детям, и они успокоились, не взяли бы ваш адрес.

Полная дама еще больше возмутилась:

– Я всегда в церквях одаривала деньгами нищих и давала иногда помногу! Пока всех старушек и калек не обойду, из церковной ограды не выйду. Но это я добровольно, от души делала. А здесь силой заставляют меня моими же деньгами кормить чьих-то детей. Уздечку для таких надо!

– А я видела Харито, – наконец произнесла одна из дам, словно вспомнив, зачем они пришли сюда. – Перед войной, в Киеве. Красавец. Все барышни мгновенно влюбились в него, когда он появился на сцене. А когда пел, то все плакали. Он удивительно чувствует девичью душу!

Все оживились. Разговоры об обыденной жизни отошли на второй план. Стали вспоминать, какое впечатление впервые произвели на них услышанные его романсы, как с платочком, мокрым от слез, они десятки раз слушали «Тени минувшего».

Таня внимательно слушала рассказы о Харито, о его похождениях в женском обществе, и в ней разгоралось любопытство. Теперь ей хотелось исполнить романс Аркадия в присутствии легендарного человека, к тому же революционера, побывавшего в далекой северной ссылке. Это необычный мужчина, это – герой! Как мало их на свете. Она встала и нашла Аркадия, который, как и многие слушатели консерватории, не имел билета в музыкальное общество на этот вечер. Поэтому они не могли сесть за столы, а располагались на пристенных диванах и банкетках. Таня подошла к Аркадию, который стоял у входных дверей с кучкой любопытных студентов. Она тронула его за локоть, и они отошли в сторону. Ей было стыдно, что Аркадий будет сидеть не за столом, а на плебейском месте, и, возможно, он голоден. И как ему смотреть на остальных, которые будут со смаком поедать фазанов… она уже извинялась перед ним за это. Но Аркадий был доволен тем, что его допустили присутствовать здесь – психология маленького человека, укоренившаяся в нем со времени приезда в большой город и попавшего в просвещенные круги.

– Аркадий, еще раз прошу простить, – она извиняюще взяла его за руку. – Просто не было свободных билетов. Все распространены по подписке.

– Что вы, Татьяна Антоновна, не надо извиняться. Мне и так здесь хорошо.

– Я тебя попрошу, сядь недалеко от нас. Наш столик впереди. Будь за моей спиной. Говорят, Харито необыкновенный человек и надо быть поближе к нему, чтобы слышать и видеть его.

– Я сяду сразу же за вами. Не беспокойтесь.

Он внимательно всматривался в нее: «Чего она так взволнована? Боится своего выступления?» Но до него не могла дойти мысль, что Таня ждала своего придуманного кумира, которому поклонялись многие, и она сейчас страстно хотела ощутить божественное чувство трепета перед мужчиной.

– Будь со мной рядом… прошу? – почти прошептала она и крепко сжала его руку своей холодной и подрагивающей ладонью.

Аркадий взглянул на ее побледневшее лицо, на котором родинки выделялись ярче обычного, придавая ей обезоруживающую прелесть, и мягко ответил:

– Буду.

В это время вошел Николай Харито. Это был брюнет выше среднего роста, волосы чуть ли не до плеч, смуглый цвет лица и необыкновенные на этом лице ярко-синие глаза выдавали в нем человека, в котором пульсировала кровь нескольких народов. Это было действительно так – он был сыном гречанки и русского. Фон Дитмар поспешил ему навстречу. Они дружески пожали руки, видно знали друг друга. Потом началось представление гостей присутствующим. С Гардинским Харито был знаком раньше и вежливо склонил перед профессором музыки голову, как ученик перед учителем. Харито, в свою очередь, представил прибывшую с ним солистку – Ксению Черкас. Все были довольны, что концерт начнется вовремя.