Децимация

В кабинете Грушевского на совещание был приглашен узкий круг лиц. Инициатива уплыла из рук Центральной рады, и это было ясно всем. Необходимо было определить самые главные, коренные направления своей деятельности, принять самые неожиданные решения, которые смогли бы исправить положение. Присутствовало всего шесть человек, которых Грушевский считал способными принять без долгих обсуждений его предложения. Сам Грушевский – как председатель Центральной рады; Винниченко, который попросил освободить его от должности председателя Генерального секретариата; Голубович – украинский эсер, которому переходило освобождающееся место; Порш – секретарь во военным делам, – после освобождения этой должности Петлюрой; Ковалевский – генеральный секретарь по продовольственным делам; Христюк – писарь рады. Кроме Винниченко, который иногда проявлял строптивость, остальные беспрекословно слушались Грушевского, покоренные его верой в национальную идею.

Встретиться в таком узком составе заставляло то, что заседания Малой рады – что-то типа президиума – проводить возможным не представлялось. На заседания являлось от десятой до четверти состава Малой рады. Многие секретариаты, такие как морских дел, земельных, судебных, финансовых просто-напросто не функционировали. У них даже не было объекта для своей деятельности, хотя каждое из них регулярно выпускало постановляющие и даже циркулярные документы. Всем было ясно, что они не выполнимы, так как такого объекта управления не существовало. Но все равно бумаги этих секретарств появлялись, теша самолюбие авторов, подчеркивая важность их персон в государственной иерархической лестнице и руководимого ими дела.

Самым кратким образом описав остановку, сложившуюся на Украине и в ее руководстве, Грушевский сразу же предложил и некоторые варианты решения проблем, каждая из которых была не легче, а иногда труднее другой. По проблеме, которая рассматривалась первой, – о необходимости срочного провозглашения независимой и самостоятельной державы, отделяющейся от России, – краткое обоснование сделал сам Грушевский:

– Два месяца назад у нас были споры по определению границ Украины. Кто-то из вас считал, что мы захватили лишнюю территорию, имея в виду восток Украины. Кто-то до сих пор считает, что российские большевики пересмотрят границы Украины. Но вы не забывайте, что есть украинские большевики, которые не дадут этого сделать. Даже если нас не будет, Украина останется в тех границах, которые очертили мы. В этом будет наша историческая заслуга. То, что Украина существует де-юре, является фактом, и мы признаны другими государствами – Англией, Францией, а значит – всей Антантой. Но вы знаете – почему. Ни Черчилль, ни Клемансо не хотят, чтобы мы вышли из войны с Германией. Сейчас ясно, что Россия заключит мирный договор с Германией на любых условиях. Поэтому Антанта держится за нас, как за святого. Германия в результате мира окрепнет и сможет перебросить часть своих сил на запад. Но Германия также признала нашу самостоятельность, и мы с ней ведем переговоры, как и Россия. Пока мы достаточно хорошо маневрируем между этими странами. Россия ведет против нас войну. Это положительный, если так можно выразиться, для нас факт. В этих условиях мы должны провозгласить свою независимость, которая с международной точки зрения обеспечена, так как нас признали европейские страны. Этим мы поставим Россию в положение агрессора против нас и сможем просить международную помощь, в том числе и военную. У кого? Я думаю, вам понятно. Тот, кто находится ближе к нам. Конечно, мы подведем своих союзников, может, прервутся отношения с ними, но независимость для нас сейчас важнее, чем их планы. Но нам следует хоть бы и кратко рассмотреть внутренние условия. Зададим себе вопрос: а благоприятны ли они сейчас для утверждения нашей независимости? – вот этот вопрос, давайте обсудим, обменяемся мнениями.

Грушевский как профессиональный историк полно, как в своих книгах, обосновал международные факторы, но проблема внутреннего положения вызывала его затруднения. Он недостаточно знал специфику жизни российской части Украины. Теперь он посмотрел на Порша:

– Сколько у нас войска? – Грушевский не сказал частей, предпочитая общее понятие. – Могут ли они противостоять московским войскам?

Порш помедлил, крутя в руке карандаш, а потом ответил: