Децимация

– Так, так… – ответил Грушевский. – Дорогой Симон Васильевич, я попрошу вас взять на себя все вопросы, связанные с эвакуацией правительства и войск. А мы не можем эвакуировать и всех киевлян, чтобы красным достался пустой город? Чтобы они увидели, что украинцы не хотят даже находиться с ними рядом? Это было бы большой нашей национальной победой над Московией!

«Ополоумел старик, – подумал Петлюра. – Здесь бы самим ноги спасти!» Но вслух ответил:

– Технически это невозможно. Постоянные обстрелы красных не позволят нам этого сделать, трудно будет разыскивать киевлян по подвалам и погребам… и самое главное – у нас для этого просто не хватит наличных сил. Да и времени у нас не будет для проведения такой широкомасштабной операции.

– Хорошо. Тогда позаботьтесь о нашем уходе.

Грушевский выглядел безнадежно-усталым.

– Мною уже сделаны необходимые распоряжения, – ответил Петлюра. – Эвакуироваться придется на автомобилях. Железная дорога перехвачена большевиками, да и железнодорожники не внушают доверия. Бронемашины и автомобили ждут вас. Я лично пойду со своим войском.

– Но когда все-таки начнется эвакуация? Я имею в виду – время.

– Я наметил на завтра, рано утром, пока темно. Сейчас погрузим снаряжение и имущество. Некоторые части начнут отход сегодня ночью.

– Согласен… – Грушевский вздохнул. – Только б пережить эту ночь! Немедленно, любым способом сообщите в Брест-Литовск нашей делегации, чтобы они подписали мир с Германией и Австро-Венгрией на условиях, которые те выдвигают. И пусть конкретизируют пункт, что наше правительство просит военной помощи для борьбы с большевиками.

– Да. Для спасения Украины необходима помощь, но временная. Когда наша власть по-новой окрепнет, то они должны отсюда уйти. Обязательно это надо оговорить в договоре! – Вмешался Порш.

– Такие инструкции даны нашей делегации. Если не будет такой оговорки, мы отложим подписание хлебного договора, – о поставках в Германию продовольствия. Все должно быть четко оговорено в мирном договоре.

«Что он мелет? – снова с досадой подумал Петлюра. – Да подпишут все, что скажут немцы! Устал старик совсем…»

– Согласен, – сказал Петлюра. – И теперь решим последний вопрос. Надо немедленно обнародовать четвертый универсал о самостийности Украины. Мы этим привлечем на свою сторону симпатизирующие нам силы, особенно в западных районах. Там – наша основная база для национальной борьбы.

Грушевский при этих словах воспрянул и покровительственно, как студенту, улыбнулся Петлюре:

– Дорогой Симон Васильевич! Сейчас нам всем и, в первую очередь, вам должно быть понятно, – Грушевский был силен в теоретизировании, это был его любимый конек, но слабоват в практическом воплощении своей теории, – что самостийность Украины проходит не через Львов, а через Киев, и пока мы нашу столицу не сделаем оплотом этой борьбы – вопрос о самостийности решен не будет. Сюда надо переселять, – как я говорил раньше, – больше истинных украинцев, оттеснив москалей и жидов на вторые роли, и духовно воспитывать наш народ. Упорно и напряженно, несмотря на противодействие врагов. Киев – это ключ к самостийности нашей державы, а не Львов. Галицийские воины неоднократно хотели подчинить себе Украину. Они с поляками ходили против Богдана Хмельницкого, сейчас с Австрией пришли сюда. И они завоюют Украину. Я в них верю. Но сейчас нет никакой возможности опубликовать в прессе универсал, – закончил он свою тираду совсем другим.

– Да, – подтвердил Порш. – Издательства не работают, и не выходят газеты. Я уже неделю не видел свежих газет. Мы, как представится возможность, обнародуем этот документ в ближайшие дни. Это очень важно для нашей последующей национальной борьбы.

Основные вопросы были решены, и Петлюра, поднявшись, напыщенно произнес:

– Я обязан идти. Воины должны видеть своих командиров воочию, это придает им дополнительные силы. Вас буду держать в курсе всех событий.

Щелкнув каблуками, он вышел. Грушевский тяжело дышал. Спертый воздух подвала его возраст переносить уже не мог.

«Революция для молодых, – сокрушенно думал он. – Но им надо показать и научить, как все делать». И снова чувствовал себя среди молодых министров учителем, как профессор среди студентов.

Еще затемно все правительство было переведено в расположение бронеавтомобильного дивизиона. Брали с собой только самое необходимое. Многие документы, которые не успели уничтожить, остались в Педагогическом музее, обреченные на растаскивание. Но мест в бронемашинах и автомобилях не хватало. Не только министры, но и канцеляристы считали своим долгом покинуть Киев. Затемно кавалькада бронемашин и автомобилей тронулись в путь в сопровождении охраны. Когда оказались на Подоле, то Грушевский и министры вздохнули спокойнее – этот район города красные не обстреливали. За городом кортеж автомобилей взял курс на Житомир, в расположение немецких войск. Киевляне, сидящие по подвалам, так и не увидели бегства Центральной рады.