Децимация

Но Березов вновь обратил его внимание на убитых:

– Вот он, смотри! Наш председатель совета. Кирюхин… такой анархист, которых никто не видел, – и он указал на труп огромного детины, где на месте головы была смерзшаяся колотушка. – Во был человек! Идейный анархист был. Что сделали, гады… поздно я подъехал, а то бы я им тоже дал!

Березов в бессильной злобе сжимал волосатые кулаки. Сергей вышел. На перроне он встретил Руднева. Они были одногодки, но Руднев уже командовал передовым отрядом. Он подозвал Сергея.

– Артемов, возьми пока командование здесь на себя. Выстави охранение, но к их бронепоезду не подходите, хотя бы пока еще полностью не стемнело. Пусть уходят, их наши в другом месте встретят. И порядок на вокзале и на путях наведи. Мы сейчас сюда еще один эшелон подадим, так приготовь место.

– Есть! – отчеканил Сергей.

Сначала надо было выставить часовых, что было сделано после пререканий с другими командирами. После боя было мало желающих нести охранную службу. Но нашли среди вновь прибывших тех, кто не участвовал в бою, и послали их. Сергей распорядился, чтобы от каждого взвода выделили по пять человек, которые должны были убрать трупы с путей и унести их за здание вокзала. Он занял комнату с торца здания, в которой раньше располагались рабочие-железнодорожники, обслуживающие станцию. С ним был Березов, огорченный тем, что ему не удалось приехать сюда раньше и самому поговорить с сичевиками. Он все время находился рядом с Сергеем. Ему Сергей нравился как человек, а главное – искусством владения пулеметом, которое он сегодня показал.

Не успели расположиться, как в дверь заглянул матрос в бескозырке. Они с этими головными уборами не расставались даже зимой. Он втолкнул в дверь впереди себя сичевика, молодого хлопца лет восемнадцати.

– Вот, поймал на путях, из леса вышел, – объяснил матрос. – Куда его? В штаб Духонина?

Такое выражение стало популярным после убийства генерала Духонина и означало смерть.

Это был Орест, отставший от своих товарищей из-за того, что ему стало плохо в лесу, и сейчас пришедший самостоятельно на станцию. Он прямо глядел на молодого красного командира. После увиденных им трупов убитых товарищей на перроне, он почувствовал прилив отчаянной смелости и готов был умереть рядом со ними.

Березов подошел к Оресту и пристально стал всматриваться в лицо Ореста:

– Ты убил Кирюхина? Ты! Я помню! – конечно, он этого не помнил. Но получалось так, что все солдаты Румынского фронта, находившиеся здесь, почему-то узнавали своих конкретных врагов.

– К стенке его! Я сам! – он побежал к стоящей в углу винтовке. Матрос тоже был такого мнения, и повторил еще раз: – В штаб к Духонину?

– Я сейчас допрошу его, – остановил их Сергей.

– Что его допрашивать, их все равно уже не осталось, а что осталось – разбежалось! Все о них известно!

– Ты иди, – сказал Сергей матросу.

Тот с недовольным видом вышел. Сергей спросил Ореста:

– Как фамилия?

– Ни розумию ворожей мовы, – смело глядя в глаза Сергея, ответил Орест. Он знал, что его ждет, и поэтому держался с вызовом.

Сергей спросил по-украински:

– Як признище? Имья?

– Не скажу. Я московскому ворогу не стану видповидаты.

Портянкин, тоже находившийся здесь, взял винтовку и начал подходить к Оресту.

– Я московский враг? Ты, жеваный задницей националист, всю жизнь молил нас о спасении, а сейчас я ворог!? Дай-ка я его за эти слова хряпну.

Но вмешался Березов:

– Нет, я. Вон, наши ребята дали им, а я не успел!

– Тогда вместе, – согласился Портянкин.

– Бросьте эти разговоры и уберите винтовки. Не видите, что он ранен? А раненых не убивают, – вмешался в их спор Сергей.

– Ты что, командир, врага жалеешь? – сощурившись, с угрозой начал Портянкин. – Тебе его жалко, а видел – сколько они вчера солдат уложили? У них-то жалости не было.

– Сядь в угол и сопи, – грубо оборвал его Сергей.

Портянкин, пораженный таким бесцеремонным ответом, действительно сел в угол, недовольно глядя на Сергея.

– Сколько вас было? – спросил Сергей, и Орест, с испугом наблюдавший предыдущий разговор, неожиданно по-русски ответил:

– Не знаю. Много.

– Сейчас осталось мало. Остались там, в поле.

«Что он от меня хочет? Расстрелять? Так быстрей. Может, отпустит?» – мелькали спасительные мысли в голове Ореста. Глядя на молодого красного командира, он чуть ли не крикнул:

– Давай, кат, стреляй!

Сергей усмехнулся:

– Кто из нас кат, надо разобраться. Мы безоружных не убивали, мы вас побили в честном бою, а вот вы…

Он недобро поглядел на Ореста. И тут в мозгу Ореста мелькнула спасительная мысль:

– А вот вы сейчас наших, безоружных, – он говорил по-русски.

– У них были винтовки, могли бы защититься.

– Но я сейчас без оружия. А вы меня хотите убить…

Он говорил по-русски с тем мягким, быстрым говором, присущим Галиции. Сергей усмехнулся:

– Хитро загибаешь. Ты мне не нужен. Лучше пойдешь и расскажешь своим, что здесь произошло. Чтобы ваши, пришедшие на чужую землю, знали, что их ждет.

Глаза Ореста зло сверкнули, и он хотел было дерзко ответить на слова врага, но маленькая надежда на чудо заставила его сдержаться. Сергей одел полушубок и обратился к Березову: