Децимация

Грушевского коробил бесцеремонный тон Гренера – самого могущественного ныне человека на Украине, с которым была знающая свое дело армия.

– Мы, вместо старого аппарата, организовываем на местах самоуправление, которое уже приступило к работе. Но необходимо время для его организационного укрепления, приобретения опыта…

– Вы настроите своими реквизициями ранее награбленного из складов… – вернулся к предыдущему разговору Росс, – так называемых у вас куркулей против себя. А они, судя по статистике, составляют у вас основную массу крестьянства. Я подчеркиваю – не бедняки, а именно зажиточная часть. А в украинском селе, всем известно, находится огромное количество оружия. Я сомневаюсь, что можно вернуть то, что раньше принадлежало государству. Оно так и останется у них.

– Может быть, – согласился Грушевский. – Существует опасность противостояния села законному правительству. Но вы упускаете важный момент. Село населено украинцами, в отличие от городов, и крестьяне несомненно отзовутся на наш призыв о сдаче излишков хлеба ради укрепления своей державы. Я уверен, в ближайшее время, по нашему призыву, хлеб из села пойдет.

Гренер и Росс недоуменно переглянулись. Они не могли понять рассуждений председателя Центральной рады.

– Понимаете, – еле сдерживая злость, ответил Гренер, – наши первые попытки приобрести хлеб у крестьян потерпели неудачу. Они отказываются его продавать, как и другое продовольствие, необходимое нашим солдатам, проливающим кровь за вас. Я не хочу сравнивать, что дороже – кровь или хлеб, но этот фактор вы должны учитывать в наших взаимоотношениях. Верные, по вашим словам, крестьяне прогоняют с оружием в руках заготовительные команды, не пускают их в имения помещиков. К нам в штаб об этих эксцессах поступают ежедневно десятки телеграмм.

– Да, я знаю… – пробормотал Грушевский. – Они поступают и нам.

– При заключении Брестского мира вы обещали нам благожелательное отношение к нам местного населения. Выходит, вы нас обманывали? Вы не контролируете положения на Украине! Теперь для нас, в связи с созданием Донецко-Криворожской республики со своим правительством, складывается новая ситуация. Что делать? Приостановить наступление? Идти на переговоры с тем правительством? Или идти дальше и завоевывать для вас новое государство?

Гренер уже явно игрался с Грушевским, и тот совсем сник, что всегда бывало с ним при встрече с более сильным человеком, особенно европейцем.

– Нет, – ответил он слабым голосом. – Это самозваная республика, ни в коем случае не приостанавливайте наступления. Донбасс – большевистский район, его надо хорошо почистить от большевизма. Продолжайте наступление.

– Конечно, – смягчившись, ответил Гренер, чувствовавший, что сейчас разговаривал с главой украинской державы резко. – Наступление будет продолжаться, но и вы оказывайте нам всевозможную помощь. Кстати, как вы хотите решить аграрный вопрос?

– Будет проведена социализация земли в интересах украинского крестьянства.

– А разве не оставите все так, как было до войны?

– Нет. К старому возврата не будет.

Гренер и Росс снова переглянулись, и последний задал вопрос:

– Мелкие хозяйства не дадут товарного хлеба, особенно сейчас, в условиях войны. На данном этапе, этой весной, не следует проводить аграрную реформу. Пусть старые владельцы имений проведут посев, соберут урожай, а осенью можно и подумать о проведении аграрных преобразований.

Собеседников Грушевского пугала мысль о том, что в результате земельных преобразований на Украине Германия может остаться без хлеба.

– Нет, – Грушевский отрицательно покачал головой. – Мы должны выполнить свое обещание, данное селянству.

– И когда вы хотите принять закон о социализации земли? – осторожно спросил Росс.

– Мы обнародуем свой закон как можно более раньше, – может, в первой половине апреля.

Гренер в очередной раз переглянулся с Россом и вкрадчиво спросил:

– В апреле у вас уже идет посев зерновых и других сельскохозяйственных культур. Вы, как знаток народа, это прекрасно знаете. Принять в такое время закон о земле, значит – сорвать посевные работы. Украина останется без хлеба, не говоря уже о нас. А нельзя ли этот закон принять после окончания военной кампании против большевиков? Нам бы не хотелось серьезных политических потрясений в период существования фронта. Вы понимаете, мы можем лишиться поддержки круга влиятельных лиц в Германии. Зачем мы тогда пришли вам на помощь? Может произойти раскол в лагере наших сторонников, а это будет не на пользу ни вам, ни нам.

Грушевский задумался. В словах Гренера был здравый смысли. Но, с другой стороны, раде в аграрном вопросе надо было идти следом за большевиками. Крестьяне руководствовались большевистским декретом о земле и брали ее себе. Надо было усилить влияние на село, – этим целям и служил закон о социализации земли. Но не учитывать мнение союзников Грушевский не мог.

– Мы не можем не принять этого закона, – мягко ответил он. – Это наш программный документ.