В этом случае «окаянное племя» символизирует детей, в жадности своей ревниво узурпирующих и разрушающих свою мать, а также тех взрослых, кого задача коллективно пахать землю сделала честолюбивыми, ревнивыми и склонными к эксплуатации. Таким образом, чувство первичной вины, которое мы обсуждали раньше, привязывает крестьянина к циклу его скорбного искупления и безудержного веселья, и он становится зависимым от урожайного года. Христианство, конечно, ухватилось за этот вечный цикл и наложило на него свой собственный годовой календарь прегрешения и искупления, гибели и спасения.
Я могу завершить эту темную тему лишь ссылкой на воспоминание Горького, отождествляющего возделываемую землю с покоряемой женщиной и маниакальным вызовом ее хозяина.
«…Чехов говорил:
— Если каждый человек на куске земли своей сделал бы все, что он может, как прекрасна была бы земля наша!
Затеяв писать пьесу „Васька Буслаев“, я прочитал ему хвастливый Васькин монолог:
Чехову понравился этот монолог, взволнованно покашливая, он говорил мне…:
— Это хорошо… Очень настоящее, человеческое! Именно в этом „смысл философии всей“. Человек сделал землю обитаемой, он сделает ее и уютной для себя. — Кивнув упрямо головой, повторил: — Сделает!
Предложил прочитать похвальбу Васькину еще раз, выслушал, глядя в окно, и посоветовал:
— Две последние строчки не надо. Это озорство, лишнее».
4. Эксплуатируемые
Цыганок — найденыш — не был рожден в грехе, подобно остальному племени, дядьям, «зверью». Поэтому, как говорит бабушка, он «простая душа». Цыганок грациозен и ловок в движениях. Он убедительно показал это в пляске. Другие мужчины кажутся зажатыми, одеревеневшими, а когда напьются или придут в ярость, то становятся похожими на грузовики без тормозов. Цыганок не был чьим-то сыном, не претендовал на имущество и никому не завидовал, как будто его сиротство предполагало непорочное зачатие. И действительно, фильм довольно тонко и искусно создает его образ как первого христианина, милосердного и не теряющего надежды.
Цыганок рассказывает Алеше о его умершем отце. Он был другим —
Цыганок одобряет тех, кто «понимает», хотя сам к ним не относится. У него другой недостаток, и он опасно отличается в другом отношении. Цыганок «добрый». После той памятной порки его руки были по локоть в красных рубцах. Он весело сознается, что, удерживая Алешу на скамейке, подставлял их, чтобы хоть немного ослабить жесточайшие удары. «Ведь я тебя люблю, — за то и боль принял, за любовь!» — говорит он восхищенному мальчику, чье сердце рвется к нему. А затем Цыганок учит Алешу, как принимать удары: «Когда тебя вдругорядь сечь будут, ты, гляди, не сжимайся, не сжимай тело-то, чуешь? Вдвойне больней, когда тело сожмешь, а ты распусти его свободно, чтобы оно мягко было, — киселем лежи! И не надувайся, дыши во всю, кричи благим матом, — ты это помни, это хорошо!» Он признается: его, мол, столько пороли, что теперь из его кожи «хоть переплеты для книг делай».
И снова подтекст этой сцены явно не сформулировать. Но, по-видимому, речь в ней идет о соблазне наивного непротивления, христианской доброты и приучения терпеть страдания этого мира, приспосабливаясь к его ударам. Алеша тронут и очарован, однако остается сдержанным. А вскоре после этого разговора Цыганок погибает (причем смерть его весьма своеобразна и символична), и Алеша должен перенести утрату друга.