Детство и общество

Итак, Алеша близко познакомился с членом подпольной группы профессиональных революционеров, представителем интеллигенции, востребованной на время благодаря ее религиозной вере не только в обязательность просвещения, но и в необходимость дисциплины духа как средства спасения от апатии, бездеятельности и рабства.

В. Безотцовщина и безногий ребенок

Кажется, что Алеша немного повзрослел после исчезновения анархиста. Теперь его целью становится товарищество. И мы не должны забывать, что его отец тоже исчез после того, как «понял». И все же страшно смотреть, как этот простой мальчик идентифицируется с измученной тенью человека, чей этос уместился в нескольких туманных репликах. Ведь Алеша еще ребенок. Где его детство? Кто его сверстники? Играет ли он вообще?[19]

Мы видели его неудачное участие в грубых шутках своих двоюродных братьев, их злобные и бесчестные поступки даже по отношению к старому человеку. Порка или, лучше сказать, социальное взросление Алеши вследствие морального поражения деда после порки, положило конец подобным «забавам». Позже, когда Алеша изучает окрестности слободы, он случайно сталкивается с компанией откормленных мальчишек, с криками и камнями нападающих на слободского блаженного Игошу. Алеша, не раздумывая, вступается за убогого, и тогда мальчишки переключаются на него, крича: «А, Каширин!» Он протестует: «Я — Пешков!» Подобно мальчишкам всего мира, они начинают словесную перепалку: «Каширин! — Пешков! — Каширин! — Пешков!» Но когда обмен словами перерастает драку и Алеша оказывается в трудном положении, неожиданно появляется ватага голодных, одетых в лохмотья юных созданий и выручает его из беды. Между спасителями и спасенным сразу завязывается дружба.

Эта ватага состоит из бездомных мальчишек — в подлинном смысле слова «пролетариев». Алеша становится одним из них с экономической, так сказать, точки зрения, поскольку присоединяется к их занятию — искать на помойках вещи, которые можно продать старьевщикам. С другой стороны, есть и духовная связь, поскольку он разделяет их чувство невозможности опереться на родителей, если, конечно, они есть. Так, в нескольких сценах драматически показана пролетаризация Алеши. Он, Пешков, оставшийся без отца, становится на сторону блаженного, обделенного с рождения. Он присоединяется к тем, кто опустился ниже всех сословий и классов. В одной из выразительных сцен он сталкивается с мальчиком с азиатскими чертами, который даже не знает, откуда он родом. Алеша смеется, и это последнее проявление безрассудного веселья. Видя отчаяние и ярость татарчонка, он освобождается еще от одного искушения: гордиться фамилией Пешков. (Как известно, позднее он возьмет себе имя отца — Максим, а фамилию — Горький.)

Итак, Алеша тоже пролетарий. После «работы» он и его ватага лежат на крутом берегу реки, с умеренной высоты которого эти обездоленные дети всматриваются в горизонт и в будущее. О чем они мечтают? О том, чтобы завести голубей, а потом выпустить их на свободу: «Я люблю смотреть, как голуби кружат в прозрачном летнем небе».

Контрапунктом этой мысли о свободе становится другая знаменательная встреча. Внимание Алеши привлекает веселый юный голос, доносящийся из подвального окна. Алеша идет на этот голос и обнаруживает Леньку, мальчика-калеку, прикованного к постели. У него с рождения парализованы ноги: «Не ходят, не живут, а так себе…», — как он сам объясняет. Поэтому мальчик заточен в подвале, словно в тюрьме. Однако оказывается, что он живет в своем собственном мире — мире игры и фантазий. В коробках (и в клетках) Ленька держит разную мелкую живность, которая вынуждена делить с ним его плен. Но он живет ради того дня, когда увидит поле и степь. Тогда он откроет все эти маленькие коробочки и выпустит всех на волю. А до этого букашки и козявки составляют его микрокосм, отражая внешний мир: один таракан — «хозяин», другой таракан — «его жена». Настоящие угнетатели из реального мира оказываются пленниками его вымышленного мира. Возникает впечатление, будто искалеченное тело позволило ему быть единственным ребенком с веселым умом в этой картине. Его смех — самый радостный и самый свободный, а глаза наполнены восхищенным блеском. Его ощущение власти, кажется, не знает границ. Он уверен, что «если мышь все кормить да кормить, так она вырастет с лошадь».