Дневная поверхность

— Служил в этих местах в армии в сорок первом году.

Мы снова сели в машину и поехали, только теперь в полном молчании. Черт возьми, кажется, мой первый разговор с сотрудниками экспедиции был весьма неудачным. Я поймал из кабины ободряющий взгляд Варнаса и немного успокоился, но все равно было не весело…

Руководитель Института истории Литовской академии наук, который предложил мне возглавить эту экспедицию, просил не только провести разведку в малоизученных районах Жемайтии (Западной Литвы), но и сплотить коллектив. Мои спутники мне не доверяют, некоторые очень холодны, а может быть, и враждебны. Отношения не налаживаются, хотя это просто необходимо. У меня за плечами был уже большой опыт трудных экспедиций. Вспомнились раскопки в Каракумах, очень сложные в военное время работы на небольшом древнерусском городке на берегу Москвы-реки, участие в качестве эксперта в работе Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию немецко-фашистских злодеяний в Краснодарском крае и многое другое. Казалось, что я уже встречал самые различные трудности и научился их преодолевать. А тут появилось нечто новое, совсем неожиданное. Дружный коллектив экспедиции был для меня раньше само собой разумеющимся фактом. Этот коллектив был создан нашими учителями, складывался как-то быстро и незаметно с самого начала работы. А здесь оказалось, что именно этого «само собой разумеющегося» и нет. Литва переживает сложный период. Послевоенная разруха, начало коллективизации. Еще скрываются в лесах после войны банды немецких фашистов и их литовских прихвостней. А к нам, русским, далеко не все относятся с доверием. Об этом в течение многих лет заботились и немецко-фашистские агитаторы, и литовские буржуазные националисты, и многие католические ксендзы…

Тут было над чем задуматься. Я никого не знаю из моих спутников. И только один Владас Варнас, с которым я познакомился еще несколько лет назад, верный и надежный друг.

Так, в молчании, доехали мы до Шауляя. Славный город Шауляй, под стенами которого в 1236 году разыгралось одно из самых важных в истории Литвы сражений. Здесь были наголову разбиты закованные в железо рыцари бандитского Ордена меченосцев. Рыцари бежали, а многие из них, в том числе и сам магистр ордена Волквин, были убиты. Литва была освобождена от христианнейших немецких грабителей и убийц. А спустя 700 с лишним лет именно в Шауляйской битве во время Великой Отечественной войны Красная Армия нанесла страшный удар потомкам меченосцев — немецким фашистам, оккупировавшим Литву.

Мы проехали по тихим улицам этого города и остановились у входа в известный музей. Он назывался «Аушра» — «Заря». Нас встретил заместитель директора — пожилой человек в очках с очень выпуклыми стеклами. Музей был рационально и просто распланирован. Редкие колонны подчеркивали простор чистых и светлых залов. Мы с увлечением рассматривали резную деревянную утварь, крестьянские домотканые одежды, ковры. Однако в некоторых залах витрины были совсем пусты. Я спросил в чем дело. Замдиректора, помявшись, ответил:

— Во время войны наиболее ценные экспонаты были розданы для хранения верным людям.

— Да, — возразил я, — но ведь война кончилась уже около года назад.

Замдиректора смутился, не ответил, и я понял, что мой вопрос по каким-то причинам был бестактным. Позже, когда мы в запаснике изучали археологические коллекции, я заметил, что замдиректора застыл на одном месте, пытаясь закрыть от меня что-то, находившееся за его спиной. Проходя мимо, я все же увидел это «что-то», и это оказалось картой Литовского Великого княжества времен Витовта, начала XV века. На мой недоуменный вопрос замдиректора растерянно ответил:

— Видите ли, при Витаутасе восточная граница Литовского государства проходила между Можайском и Вязьмой.

Я не мог сдержать улыбки и тут же сказал:

— Ну и что же? А теперь граница нашего с вами государства проходит на тысячи километров восточнее — по берегу Тихого океана. Кроме того, бессмысленно пытаться закрыть спиной историческую правду. А что касается этой карты, то она напечатана во всех наших школьных учебниках истории.

Лицо замдиректора выразило неподдельное изумление, а один из археологов — костлявый высокий Альфред Басанавичус расхохотался так, что очки съехали на конец его хрящеватого носа. Сотрудники экспедиции окружили нас.

— Это именно так? — осведомился замдиректора.

— О господи! Да ну конечно так!

Ага, я, кажется, понял, в чем дело. В буржуазной Литве правительство Сметоны носилось с бредовым планом создания «великой Литвы от моря до моря» и в качестве «обоснования» своих претензий ссылалось на границы Литовского великого княжества времен Витовта. Тогда значительная часть Руси, раздробленной усобицами и разоренной татарским игом, временно вошла в границы этого княжества.

Ну что ж, наконец мне удалось хотя бы немного растопить лед в наших отношениях. Доказательство появилось очень скоро. Когда мы уезжали, замдиректора преподнес мне полный комплект журнала «Гимтасай краштос» («Родной край»), который издавал музей с 1934 по 1944 год.