Дневник. Том 1

Встречаю Головкину Ирину Владимировну, она что-то грустна. Ее мать Софья Николаевна Троицкая – родная дочь Н.А. Римского-Корсакова. Голодает, конечно, как и все. Я посоветовала Ирине Владимировне хлопотать о пропуске для матери в столовую через Союз композиторов. Она была там, и Богданов-Березовский ей обещал что-либо устроить, был очень любезен. Она пошла за ответом: «Богданов-Березовский занят, меня направили к Фрадкину, который ведает распределением. Взглянув на меня через плечо, он процедил: “Римским-Корсаковым? Отказано”. Я была ошеломлена и переспросила: “Как, Римским-Корсаковым – отказ?” – “Да, отказано”. В это время подошла Юлия Лазаревна Вейсберг. “Ты что тут делаешь, – это моя племянница”, – объяснила она Фрадкину. Тот тогда приподнялся и поклонился. Я рассказала. Ю.Л. пришла в раж. “Как, дочери одного из величайших композиторов вы отказываете в тарелке супа?” – и пошла… Подошел какой-то еще ушастый еврей: “Но вы поймите, мы своим не всем дали, я даже своему бг’ату не смог устроить. Отдайте свой пропуск”. Тут я вмешалась: “Но ведь Юлия Лазаревна получает как композитор, а не как жена Андрея Николаевича Римского-Корсакова”. Ю.Л. продолжала бушевать, и я, вероятно, получу пропуск, но не как внучка Римского-Корсакова, а как племянница Юлии Лазаревны Вейсберг».

5 ноября. Атмосфера сгущается. По слухам, немцы бросали листовки, рекомендуя 7 и 8-го сидеть дома, запастись продуктами. В газетах – немцы стягивают войска к Москве и Ленинграду. В Ленинграде продуктов нет. Перед 1-м ходили радужные слухи, что на 10 дней увеличат норму хлебной выдачи, но пришло 31-е, и я на 1-е получила те же 200 гр.

3 декабря. Летят на самолетах, уезжают на машинах. Из нашего дома, с нашей лестницы на днях улетели в Свердловск Рыскины; он, по-видимому, крупный инженер, она же милая и очень крупная женщина – у них 3-летний мальчик Буба, – взялась отвезти мое письмо Леле. Их домработница провожала, они добирались до аэродрома два дня. По ее рассказам, подлетает много аэропланов, сваливают продукты, нагружаются пассажирами и улетают не задерживаясь.

Эвакуация (по слухам) идет вовсю. А мы, бедняги? Вася с Наташей так ведут хозяйство, что Наташины заработки текут как вода. И многому помогает, конечно, сестрица. Вася телеграфировал, или, как теперь говорят, молнировал, Юрию, чтобы тот их выписал. Случись им ехать – опять ни гроша. В погоне за рабочей карточкой Вася вчера поступил дворником в Театральный институт. Сегодня целый день проработал с ломом, вывез три кучи льда и изнемог. Сначала он было поступил сторожем на пожарный склад, продежурил день на улице, ушел.

Все это я ему говорила: работу надо брать по силам и способностям. Конечно, он накричал на меня и теперь убедился. Наташа должна бы устроить его на работу в ТАСС, он рисует лучше их всех. Но это не входит в ее планы: там флирт, там Ваксер. А Вася дурак!

Встретила Гипси, он сказал, что Чернявский давно уже выслан в Новосибирск. Это слава богу. Это уже надежда на жизнь.

Люди начинают пухнуть. Наша М.В. Попова заметила у себя отек ног, взяла отпуск, сестра Елена Константиновна – все лицо распухло, и очень плохо себя чувствует.

Боже мой, сейчас опять сильнейший подземный толчок и взрыв (8 часов вечера). Опять, очевидно, бомба замедленного действия, упавшая вчера на Литейном против Кирочной, как раз в том доме, где продуктовый магазин, к которому мы с Катей прикрепились. Это очень страшно – эти взрывы, это колебание всего дома, так и кажется первое мгновение, что все рушится. Какая бессмыслица! Я разочаровываюсь в немецком уме и гитлеровской стратегии. Он может уничтожить и город, и жителей, но, пока армия стоит, город не сдадут. Зачем же разрушение? Ну, да что об этом говорить.

На днях заходил Коля Крылов, он десять дней пролежал, был болен от истощения. Они всегда хорошо питались, кажется, люди хозяйственные. На улице встречаешь уже пожелтевших людей, таких, каких много было в 18-м году, такая желтизна с немного зеленым отливом, как у мертвецов. Тяжело.

А чем кормиться? Мне по рабочей

карточке полагается на декаду: 300 гр. крупы, 400 гр. мяса, 500 гр. конфет и 4 кружки пива! Et c’est tout[879]. Рабочему мужику ½ фунта хлеба в день и 1 фунт мяса на 10 дней! Спасение сейчас в столовых, которых много и которые более или менее снабжаются. При нашей безалаберности и бесхозяйственности надо даже удивляться хорошей организации этих столовых. С этими минимальными крохами можно все-таки ежедневно получить суп и что-нибудь второе. Это очень мало, но с этим не умрешь. Сегодня на обед у меня были кислые щи приличные и котлета (очень маленькая) с небольшим количеством соевой фасоли рубленой. За это у меня взято талонов от продуктовых карточек.

Карточки – большие листы, разделенные на маленькие клеточки: крупа по 12½ гр., мясо по 25 гр., масло по 5 гр., хлеб по 25 гр., сахар по 10 гр. Суп 25 гр. крупяных и 5 гр. масленых талонов, котлета 50 гр. мяса и 5 гр. масленых талонов, фасоль 25 гр. крупяных.