Дни прощаний

– Отлично, потому что для начала мы воспользуемся нашим с Блейком любимым способом провести субботнее утро – отправимся на плохобалку. А затем заскочим в «Вафельный дом», наше любимое место для завтраков.

– Постойте, вы имеете в виду рыбалку?

– Плохобалку. Объясню по дороге.

Я помогаю Нане Бетси загрузить в багажник ее скрипучего коричневого бьюика с облупившейся краской пару удочек, шезлонги, кулер и коробку для снастей. И устраиваюсь на мягком сиденье. В салоне пахнет сосной и пыльной тканью, а на приборной панели светится множество оранжевых огоньков. Мотор издает писклявый шум, когда мы выезжаем с подъездной дорожки. Из радиоприемника негромко звучит пение Джонни Кэша.

– Само собой, это название придумал Блейк, – сказала Нана Бетси. – Я не умею так быстро придумывать шутки.

– Никто не умеет.

– Верно. И тем не менее это плохобалка. Мы никогда не отличались успехами в этом занятии. Блейку было восемь, когда он переехал жить ко мне. Он не знал о существовании многого из вполне доступного для его сверстников. Митци вечно была пьяна или под кайфом. В доме неизменно крутились ее приятели или типы еще и того похуже. И вот они усаживали Блейка перед телевизором и он бесконечно смотрел все подряд.

– Именно так он полюбил комедию. Потому что бесконечно смотрел телевизор. Он никогда особенно не распространялся о своей прежней жизни, но это он мне рассказал.

– Но как бы там ни было, однажды Блейк сказал: «Нана, я хочу пойти на рыбалку, как люди в телевизоре». Мой муж Ролли обожал рыбалку, но к тому времени он уже умер. И поэтому я решила сама попытаться все организовать. Купила пару удочек, крючки и накопала червей. Мы сделаем все, как показывают в мультфильмах, думала я. И вот мы отправились на рыбалку и провели там все утро, но так ничего и не поймали. Ничегошеньки. Но Боже всемогущий, как же мы повеселились, дурачась, болтая и попивая шипучку. Мы несколько раз ходили рыбачить, и вот наконец Блейк сказал мне… – Нана Бетси затряслась от смеха, вытирая глаза. – Прости, это не слишком весело, но он сказал: «Нана, мы не рыбачим, мы плохобачим».

Я подготовил себя к тому, что мне придется вступить на священную территорию. Но в реальности все оказалось иначе. Внезапно мне захотелось признаться, почему я недостоин этого. Но затем в голове эхом звучит голос мистера Кранца, возвращая меня к действительности. И я признаюсь лишь частично.

– Нана Бетси, я не уверен, что я именно тот человек, который должен это делать. Это нечто особенное.

Она еще сильнее приглушает и без того едва слышную музыку.

– Согласна. Это самое особенное из того, что мы могли бы сейчас сделать. И это означает, что мне решать, кто достоин того, чтобы заниматься этим вместе со мной. И когда я говорю, что это ты, значит, это ты. Понятно? – Ее голос звучит мягко, но решительно.

Она взглядывает на меня, и я киваю.

– Что бы сказал Блейк, окажись он здесь? – спрашивает она. – Сказал бы он: «Нет, Нана, он не достоин того, чтобы в этом участвовать»?

Я качаю головой, все еще опасаясь, что великодушия Наны Бетси и Блейка недостаточно для моего прощения.

– Кстати, он впервые упомянул о тебе как раз во время одной из таких плохобалок, – говорит Нана Бетси.

– Правда?

– Я спросила его, как дела в школе, подружился ли он с кем-нибудь. У него было много фанатов в Интернете, обожавших его страницу, но это совсем не то что настоящие друзья. Я беспокоилась, потому что у него перед глазами никогда не было достойного примера для подражания.

– Вы не могли этого знать наверняка.

– Я так думала, но вот мы перебрались из захолустного Восточного Теннесси в большой город и он попал в школу с умными и талантливыми детьми. Я знала, что Блейк тоже умен и талантлив, но все же беспокоилась.

– И что он вам сказал?

Нана Бетси улыбнулась.

– Он сказал: «Нана, в школе я познакомился с классным парнем по имени Карвер, и мы вместе ели ланч. Мы будем друзьями!».

– Именно так и сказал? – Это звучит слишком ребячливо.

– Именно так. Я запомнила его слова, потому что это был один из тех дней, когда я убедилась, как правильно мы поступили, сорвавшись с насиженного места и переехав сюда. Мы сильно рисковали, и мне было страшно.

На мгновение меня озарило: И этот риск повлек смерть Блейка. Если бы вы с Блейком остались на прежнем месте, он бы не погиб.

– Вы никогда не жалели, что переехали сюда? – тихо спрашиваю я, хотя не могу высказать вслух свои мысли и соединить звенья одной цепи.

Но она, похоже, уже сама это сделала. В ее глазах блестят слезы.

– Нет. Хотя Блейк и умер здесь. Но если бы мы не приехали сюда, он так бы никогда и не узнал, что значит жить. Он обрел здесь друзей. В нашей жизни все предопределено, и я верю, что Господь не зря привел нас в это место. Я не знаю, почему он забрал Блейка, нам не дано понять, ведь пути господни неисповедимы.

Некоторое время мы сидим молча в тишине, повисшей меж нами, словно тонкая занавесь. А затем Нана Бетси включает радио.