Добровольческая армия в «Ледяном» походе

В то же время большинство участников похода характеризуют настроение жителей кубанских станиц скорее как нейтральное, в основе которого лежали настороженность и недоверие к любой новой власти[305]. «Казачья молодежь была увлечена советскими учениями, отбилась, как жаловались старики, от рук… Пожилые казаки были уже обеспокоены слухами, что на Тамани иногородние, при содействии советов, отнимают лучшую землю у станичников и делят ее между собой. Но это беспокойство не переходило границ брюзжания, а рассказам добровольцев о неистовствах большевиков в центре государства они просто не верили»[306]

.

Первые дни движения по кубанским станицам – с 23 по 25 февраля (8–10 марта) – прошли для армии без серьезных боевых столкновений. Исключение составляет лишь эпизод, который упоминается далеко не во всех источниках. Утром 25 февраля (10 марта) на переходе к станице Веселой хвост колонны был атакован кавалерийским отрядом. Атака была отбита шедшим в арьергарде Чехословацким батальоном, причем этот успех Корнилов отметил – случай достаточно нетипичный – денежным призом (по различным данным, батальону было выдано от 5 до 8 тыс. рублей[307]). Необходимо, однако, отметить, что данный факт не находит подтверждения в денежных документах генерала Алексеева, где достаточно скрупулезно фиксировались все выдачи денежных средств на содержание частей и подразделений[308]

. Возможно, указанный приз был выдан Корниловым без ведома Алексеева из средств, которыми он располагал лично.

Дальнейшее движение в направлении Екатеринодара предполагало вступление армии на территории, где действовали крупные советские силы. Узловые станции Владикавказской железной дороги Сосыка, Тихорецкая, Кавказская были местами скопления революционных войск. Кроме того, в Тихорецкую уже прибыли из Ростова эшелоны колонны Сиверса[309]. В связи с этим форсирование железнодорожных магистралей становилось для добровольческого командования особо ответственной и опасной операцией. До этого армия пересекала железную дорогу еще на Дону у станицы Кагальницкой в спокойных условиях, вне соприкосновения с противником, на что теперь, при переходе линии Владикавказской магистрали, рассчитывать не приходилось.

Предстоящий марш был спланирован Корниловым и его штабом весьма тщательно[310]

. В 22 часа 25 февраля (10 марта) после дневки в станице Веселой армия выступила и первоначально двигалась на запад, соблюдая тишину и все меры маскировки, но уже под утро, резко повернув к югу, начала переход магистрали у станицы Ново-Леушковской, занятой авангардом – Корниловским полком. Железнодорожное полотно в Северном направлении было предусмотрительно подорвано конным разъездом, поэтому подошедший со стороны Сосыки бронепоезд не смог серьезно помешать колонне, переходившей пути, а ответный огонь добровольческой артиллерии вскоре заставил его отступить. Авангард, не задерживаясь, продолжил движение на запад и, пройдя еще 10 верст, остановился в станице Старо-Леушковской, куда обоз и шедший в арьергарде Офицерский полк прибыли только глубокой ночью 27 февраля (12 марта). Таким образом, почти за 30 часов Добровольческая армия прошла около 70 верст, совершив один из труднейших и, вероятно, самый протяженный переход за весь 1-й Кубанский поход[311].

На следующий день после 20-верстного перехода армия достигла станицы Ирклиевской, где отдыхала более суток. А.П. Богаевский сообщает, что именно в Ирклиевской добровольцы впервые услышали от местных жителей о захвате Екатеринодара большевиками. Слухи эти не были приняты всерьез, хотя и вызвали некоторую тревогу[312]

. Реальной почвы, скорее всего, они не имели, а отражали недавнее поражение белых кубанских партизан под Выселками и неважное военное положение кубанского правительства в целом. В действительности атаман и правительство оставили свою столицу только 28 февраля (13 марта), и подлинное известие не могло так быстро достигнуть отдаленной станицы.

Утром 1 (14) марта Добровольческая армия выступила из Ирклиевской и после полудня подошла к станице Березанской. На ее окраинах были вырыты окопы, где готовился встретить добровольцев небольшой революционный отряд, отчасти поддержанный местными жителями. Бой за Березанскую почти полностью повторил сценарий Лежанки: лобовая атака Офицерского и Корниловского полков с минимальными потерями, паника и беспорядочное бегство защитников; «зачистка» со скорыми расправами, которые исполнялись добровольцами уже вполне буднично[313]. Добровольческие начальники в этой связи склонны упоминать лишь о том, что вечером старики у станичного правления пороли молодых казаков и баб, по выражению А.П. Богаевского, за «большевизм»[314].