Добровольческая армия в «Ледяном» походе

Задержка на сутки, которыми Добровольческая армия заплатила за Выселки, позволила советским отрядам, переброшенным от Екатеринодара, занять Кореновскую и железнодорожную станцию Станичную. Численность этой группировки, поддерживаемой бронепоездом, оценивалась белыми в 10 тыс. человек[329] (цифра выглядит скорее завышенной). Бой за Кореновскую, начавшийся утром 4 (17) марта, продолжался несколько часов, и Корнилову пришлось использовать все резервы. Успех добровольцев наметился лишь после полудня. Были заняты станица и станция, захвачены богатые трофеи – медикаменты и боеприпасы, в которых армия особенно нуждалась. Советские отряды вновь потерпели поражение, но, несмотря на это, в свидетельствах бывших добровольцев впервые звучат похвальные оценки противника: «В этом бою со стороны противника было проявлено некоторое управление боем, стойкость и даже известный порыв»[330]; «…Эта масса была на большой высоте, хорошо руководима, упорна и даже активна. Бронепоезд дрался отлично. Среди красных было много матросов»[331]

. Потери добровольцев оказались очень велики – до 300 человек, в том числе около 80 убитыми[332].

Именно в Кореновской добровольческое командование получило достоверные сведения о том, что Екатеринодар, до которого оставалось всего 70 верст, оставлен кубанским правительством и занят большевиками. Первоначальная идея всего похода, таким образом, оказывалась под большим сомнением. Генералы А.И. Деникин и И.П. Романовский настаивали на продолжении наступления на Екатеринодар, но Л.Г. Корнилов, ориентируясь на мнение командиров частей, и в первую очередь М.О. Неженцева и С.Л. Маркова, принял иное решение, а именно: поворот армии на юг и ее переход за Кубань даст возможность людям отдохнуть после непрерывных маршей и боев, а командованию – привести в порядок части и походный лазарет, непомерно разросшийся в последние дни. Кроме того, за Кубанью возрастали шансы обнаружить отряд кубанского правительства. Соединение с ним и было объявлено целью дальнейшего поворота на юг в приказе по армии[333]. Тем не менее, по признанию А.И. Деникина, в основе всех решений лежали чисто интуитивные предположения, а командование армии не располагало полноценной информацией, так как наладить работу разведки пока не удавалось[334]

.

Местом для перехода железной дороги Екатеринодар – Кавказская и Кубани Корнилов избрал станицу Усть-Лабинскую, поэтому, выступив в ночь на 6 (19) марта из Кореновской, армия повернула в юго-восточном направлении. Уже вскоре за выступлением шедший в арьергарде Партизанский полк был атакован. Согласно версии, распространенной в белогвардейских мемуарах, партизан атаковал отряд И.Л. Сорокина, занявший Кореновскую после ухода добровольцев[335]. Однако советский исследователь Н.А. Ефимов указывает, что колонну Добровольческой армии преследовали Платнировский и Анапско-Тоннельский отряды под командованием Н. Ержа[336]. На окраине Усть-Лабинской авангард также вступил в бой, и таким образом обоз с лазаретом оказался «между двух огней»[337]

. Несмотря на неоднократно подходившие к защитникам Усть-Лабинской подкрепления, добровольцам удалось вытеснить революционные отряды из станицы и захватить мост через Кубань. Форсировав реку и пройдя еще 10 верст, армия остановилась в станице Некрасовской, которая незадолго до этого была занята шедшим в авангарде Корниловским полком[338]. Более чем за сутки было пройдено 46 верст в условиях непрекращавшегося боя на два фронта[339].

Части были совершенно измотаны и вновь понесли немалые потери (несколько десятков человек), однако куда более жестоким испытанием становился каждый переход для находившихся в обозе раненых и больных, которых к тому времени было уже до 500[340]

. Воспоминаний первопоходников об армейском лазарете осталось множество, так как редким исключением можно считать добровольца, прошедшего 1-й Кубанский поход без единой царапины. Отсутствие необходимых материалов и медикаментов, тяжелые походные условия и неспособность персонала организовать работу были причиной чудовищных страданий и смертности среди раненых. «Из лазарета шел стон и просьбы о помощи; там создавалась острая атмосфера враждебности раненых лазаретному персоналу, вызывавшая иногда в ответ полную апатию»[341]. Неоднократно раненые, видя беспомощность, а нередко безучастность врачей и сестер, чувствуя себя забытыми и товарищами, и командованием, искали способы обратить внимание Корнилова на свое положение[342]. Лазарет был единственным в армии подразделением, сменившим за время похода восемь начальников[343]. В частях же обычным явлением было то, что даже серьезно раненые добровольцы всеми силами стремились остаться хотя бы в околодке (медсанчасти) своего полка, а при минимальной возможности вернуться в строй[344].