Добыча золотого орла. Пророчество орла

— Твой оптион сказал мне, что ты жив. Он заявился в лагерь еще с несколькими солдатами и рассказал целую историю. — Легат покачал головой. — Трудно было поверить.

— Понимаю, командир, — с улыбкой отозвался Катон и отступил в сторону, чтобы легат увидел угрюмого пленника, сидевшего рядом с разбитой колесницей. — Но мы тут еще кое-что для тебя раздобыли, командир. Позволь представить тебе Каратака, царя катавеллаунов.

— Каратака?

Некоторое время Веспасиан смотрел на пленника, потом бросил поводья, соскочил с коня и подошел к нему.

— Ты Каратак?

Вождь кивнул.

— Все кончено, — тихо промолвил Веспасиан. — Наконец-то все кончено.

Легат с удивлением смотрел на поверженного врага. Именно из-за него с того самого момента, как Орлов Клавдия вынесли с кораблей на берег острова, каждый шаг давался легионам с боем. Затем он взглянул на двух командиров, взявших в плен вражеского вождя, и не сразу нашел нужные слова.

— Хорошая работа.

— Хорошая работа? — Макрон удивился. — И все?

— Спасибо, командир, — перебил его Катон. — Мы просто выполняли свой долг.

— Да, конечно. Меньшего я и не мог от вас ожидать. — Веспасиан улыбнулся. — И уж поверь мне, центурион Катон, я позабочусь, чтобы об этом узнали все.

Глава 41

— Это весьма нелегкое чтение, — промолвил Веспасиан, постучав толстым пальцем по лежавшему перед ним на столе пергаментному свитку. — Полагаю, уважаемые, вы знаете, что это такое?

Катон сдержал порыв краешком глаза взглянуть на Макрона и кивнул.

— Полагаю, рапорт центуриона Туллия, командир.

— Совершенно верно.

Веспасиан обвел взглядом лагерь Второго легиона. Во всех направлениях тянулись ровные ряды палаток из козьей кожи, а за ними виднелись внушающие уверенность валы лагеря, сооруженного на случай вражеской атаки. Пусть даже с Каратаком и его войском было наконец покончено, Веспасиан не мог чувствовать себя спокойно. Он знал, что некоторые военачальники считают его чересчур осторожным, и мысленно усмехнулся, полагая, что этот упрек выглядит особенно нелепо после сегодняшнего безумного марша через самое сердце болот. Но в целом Веспасиан действительно был осмотрительным человеком, особенно когда дело касалось жизней его подчиненных.

Все вокруг было залито серебристым светом полумесяца, с неба, словно холодные бриллианты, подмигивали звезды, а здесь, на земле, многочисленные огни костров походили на россыпь живых рубинов. Не далее как сегодня эти люди сразились с противником, а сейчас были вполне довольны и счастливы. Вокруг слышались беззаботные разговоры, то и дело перемежающиеся взрывами грубого смеха. Веспасиану пришло на ум, что это, наверное, и есть мир. Мир, наступивший после двух сезонов самой кровопролитной кампании, какая только была на памяти его солдат.

Единственным напоминанием о произошедшем днем столкновении был запах гари, исходивший от тлеющих кострищ покинутого лагеря Третьей когорты. По приказу Веспасиана частокол восстановили, а к внешнему рву добавили внутренний, чтобы исключить возможность побега для содержавшегося в плену Каратака и нескольких сотен его бойцов. Разумеется, Веспасиан был бы не прочь преподать урок поселянам, разорившим лагерь, да только они, завидев приближение легиона, бежали, правда не забыв при этом сжечь штабные шатры и часть солдатских палаток. Впрочем, ущерб от нападения мстительных дикарей на покинутый лагерь оказался не столь велик, как можно было опасаться.

Лагерь покинули все, кроме командира когорты и одного из центурионов, которые поплатились жизнью за то, что задержались там, чтобы подготовить срочную депешу или что-то в этом роде — так, во всяком случае, докладывал первый по старшинству командир. Это подтверждали и двое людей, которые сейчас стояли перед походным столом легата.

Веспасиан поднял свиток и постучал им себе по подбородку, глядя на двух центурионов и обдумывая ситуацию. То, что Туллий представил свой рапорт на свитке, а не на восковых табличках, как обычно, свидетельствовало о его желании сохранить документ в архиве на будущее. Это само по себе казалось подозрительным: так предпочитают действовать те, кому нужно прикрывать спину.

— Боюсь, уважаемые, я не верю ни единому слову из того, что здесь написано, — промолвил Веспасиан, бросив свиток на стол. — Так что выкладывайте, что там случилось на самом деле?

— Все было так, как докладывает Туллий, командир, — ответил за обоих Катон. — Нам предоставили возможность принять участие в сражении.

— Не обещая отмены приговора?

— При всем моем уважении, командир, — Макрон склонил голову, — когда речь идет о жизни и смерти, нет времени обговаривать условия. Надо просто сражаться.

— Это я понимаю. Но вот история с Максимием, якобы оставшимся в лагере, чтобы доделать какую-то писанину… да, вроде как депешу для меня, это уж ни в какие ворота не лезет.

Катон пожал плечами:

— Так получилось, командир. Могу я говорить свободно?

— Это будет для меня большим облегчением, центурион. Валяй.

— Подозреваю, командир когорты считал, что мы идем на безнадежный бой. И искал для себя способа этого избежать.

— Ладно, допустим. А Феликс?