Дочь фортуны

И вот наконец в один из вечеров той зимы влюбленные встретились не в часовне, а в особняке Соммерсов. Прежде чем добраться до этого момента, Элиза прошла через бурю бесконечных сомнений, ведь она понимала, что это будет решающий шаг. Уже сами по себе встречи наедине и без присмотра лишали ее чести, самого драгоценного девичьего сокровища, без которого будущее невозможно. «Женщина без чести ничего не стоит, ей никогда не превратиться в супругу и мать, лучше бы ей привязать к ноге камень и броситься в море» – вот что ей твердили. Элиза думала, что у нее нет никаких смягчающих обстоятельств для проступка, который она готовится совершить, – она действует преднамеренно и осмысленно. В два часа ночи, когда в городе не оставалось ни одной неспящей души, только сторожа дозорами проходили по улицам, Хоакин Андьета как вор проник в дом через балкон библиотеки; внутри его ждала Элиза, в ночной рубашке и босая, дрожащая от холода и нетерпения. Она взяла Хоакина за руку и в темноте провела в нежилую комнату, где в больших шкафах хранился семейный гардероб, а в коробках разных размеров – материалы для изготовления платьев и шляпок, которые мисс Роза носила, переделывала и снова носила в течение многих лет. На полу лежали обернутые полотном шторы для гостиной и столовой – они дожидались нового сезона. Элизе это место показалось самым безопасным, самым удаленным от других комнат. А еще для надежности Элиза плеснула валерианы в рюмку анисовки, которую мисс Роза пьет перед сном, и в бренди, который Джереми потягивает, куря кубинскую сигару после ужина. Элиза знала каждый сантиметр дома, точно помнила, где скрипит половица и как открывать двери без шума; она могла провести Хоакина через темноту, не пользуясь никаким иным светом, кроме собственной памяти, а Хоакин следовал за ней, послушный и бледный от страха, не внимая голосу разума, так похожему на голос его матушки, который твердил ему про нерушимый кодекс чести достойного мужчины. «Я никогда не сделаю с Элизой того, что мой отец сделал с моей матушкой», – говорил себе Хоакин, двигаясь на ощупь, держа девушку за руку, понимая бессмысленность любых размышлений, ведь он уже побежден властным желанием, лишившим его покоя с их самой первой встречи. А Элиза в то же время разрывалась между предупреждениями об опасности, гудевшими в ее голове, и зовом инстинкта с его чудесными методами убеждения. Девушка не понимала в точности, что должно произойти в гардеробной, но уже заранее была готова ко всему.