Дочки-матери

Теперь в разговорах со случайными знакомыми упоминала племянницу, если речь заходила о ребятишках. Многие родители хвалились фотографиями своих чад и Наталью неприятно царапнуло, что у неё нет ни одной Люськиной карточки. По приезду домой надо будет сходить с ней в фотоателье.

Вернувшись, выждала дня два и набрала Галин номер. Как и не уезжала: всё те же причитания нараспев и фоном добавился рёв младенца. Какой уж тут разговор? Всего-то и вызнала, что уехала племянница в пионерский лагерь. Потому как детёнку надо воздухом дышать, а на юг денежек не хватает, Ванечка путёвочку достал в Подмосковье. У Натальи уже в ушах звенело от детского плача, который саму Галину, видимо, совершенно не раздражал, она пару раз ограничилась пространным: «Ш-ш-ш, ш-ш-ш, Валерочка».

Вот чучело, Валерочка ихний небось раз сто обделался, пока она шикала. Да ну её к лешему! Главное, узнала, что Люська не торчит в пыльной Москве. И прекрасно, совесть больше не мучает, что сама отдыхала, а девчонка сидела в пропахшей пелёнками душной квартире. Но адрес лагеря зачем-то выпросила. Наверное, машинально. Что она, на электричке потащится в свой выходной? Вернётся Людмила в город — тогда и повидаются. Однако к выходным прямо зуд какой-то начался: поехать, проведать. Вкусненького, что ль, отвезти, да и вообще.

По счастью, лагерь располагался довольно близко к станции. Полная народу, крепко пропахшая потом электричка всё настроение испортила. Лезть после неё в такой же битком набитый автобус желания не было. Прям повезло. Хоть пройдёт пешком — отдышится. По узкой тропинке гуськом шли родители навещать ребятню. Наталья сразу поняла, что идут именно туда, куда ей надо. Дачники шмыгнули левее к перелеску, и поклажа у них отличалась: всё больше ведра и другая полезная на садовом участке утварь. А те, кто торопился на родительский день, все с сумками наперевес, из которых торчали кульки конфет и виднелись яблоки и хвостики вишен. Наталья тоже тащила увесистую сумку — всё же к ребёнку едет, не с пустыми же руками?

— К Воронцовой? — удивлённо протянула девушка в пилотке и красной повязкой на рукаве.

Наталья приподняла бровь: а в чём дело?

— Что же вы, мамочка, за две смены времени не нашли? — осуждающе глядя на нарядную рослую женщину — что вот укладку в парикмахерской сделать не позабыла, а про ребёнка не вспомнила — произнесла девушка.

— Я не мамочка, — вскинулась Наталья. — Я тётя.

— Ну да, ну да, — хмыкнула девушка, подозвала какого-то парнишку и велела сбегать в восьмой отряд за Люсей Воронцовой.

— Женщина, — окликнула она Наталью, успевшую отойти, чтобы водрузить надоевшую сумку на лавочку. — У нас сейчас тихий час начнётся, если вы гостинцы передать, то по-быстрому.

— А если, например, погулять хочу с ребёнком? — сердито бросила Наталья.

— Тогда заявление пишите, на сколько берёте, — пожала плечами девушка.

На дорожке показалась Люся. Шла неторопливо, по дороге пинала ногой камешек, пока не увидела, кто приехал. Завизжала, руки раскинула и бросилась к тёте. Хорошо хоть, Наталья поймать успела, не то лететь Людмиле рыбкой.

И сразу решение навестить племянницу показалось верным и само собой разумеющимся. А ведь в утомительной дороге мысленно изругала себя за поспешность и излишнюю сентиментальность.

Конечно, заявление на пожелтевшем бланке было написано и получила Люся свободу на целых три часа. Ушли недалеко на ближайшую поляну, где уже расположились несколько счастливчиков с родителями. Пока племянница, причмокивая, поглощала внезапно свалившиеся дары, Наталья, помрачнев, её разглядывала. Ну снова-здорово! Сарафан линялый, затасканный, сандалии растоптанные. Под ногтями грязь, коленки в ссадинах. Косу, поди, неделю назад заплели — космы в разные стороны.

— К тебе что, никто не приезжал за всё время? Ни мать, ни… Кефирыч ваш… — еле сдержалась, чтобы не добавить «куричья жопка».

— Не-а. Никогошеньки! — тряхнула головой Люся. — Я тебя, Таша, ждала, ждала, а Кефирыч ещё до отъезда сказал, что ты на всё лето уехала. А я не поверила, он всегда врёт! Видишь, обратно наврал!

Наталья промолчала — побоялась, что вылетит сейчас неосторожное слово, которое Люське по возрасту знать необязательно.

— Да ну его, лучше расскажи, как ты тут, нравится в лагере?

— Ничего. Только всё по команде велят. Вставать надо под трубу и зарядку на улице делать. Ещё мальчишки мячик не дают, сами играют. Кино показывали два раза, когда дежурили, я тарелки ставила. Добавку дают, но только суп, а компота добавку не дают, — пригорюнилась Люся.

— А моетесь где?

— В душевой. Там душ висит на палочках. Когда банный день, так сперва все девчонки моются, а потом мальчишки. А по утрам умываемся в раковине, только я зубы не чищу, у меня пасты нет. У одной девочки вкусная паста была, малиновая, она мне давала. Мы её быстро съели, она тоже не чистила, а теперь ей мамка апельсиновую привезла. Одному мальчишке, Веньке Садовскому, папа настоящую жвачку привёз, представляешь? Даже пузыри из неё дулись! Венька её жевал, а потом мне отдал, но она уже не сладкая стала и пузыри не получались.