Дочки-матери

После звонка Наталья успокаивалась, но ненадолго, и вскоре одни и те же вопросы повторяла с завидной регулярностью. Хорошо, что догадалась обед завернуть в одеяло для глажки. Пусть и не совсем горячее, но хоть разогревать не пришлось. А суп? Да ладно вечером поест, чего ж делать?

Открывала дверь — аж руки дрожали, только когда выскочила в коридор Люська живая и невредимая, отпустило. Дня через три Наталья перестала дёргаться. Не то чтобы совсем, но хоть не так, как в первый раз. Конечно, звонить не переставала и уточняла: как, поела да что делает. Ясно же, заняться весь день Люське совершенно нечем, а от безделья дурацкие проказы как раз и случаются. Но придётся до выходных терпеть, а там можно придумать что-то более толковое. И действительно, в субботу поехали в новенький открывшийся неподалёку «Детский мир» и купили набор для вышивания и картонную куколку с бумажной одеждой. Листов предостаточно: пока вырежешь, пока примеришь, часа два точно уйдёт.

Волосы племянницы, измученные лавровым отваром и частым гребнем, наконец-то вычистили окончательно и сбривать не пришлось. Это Галька соплежуйка удумала ребёнка налысо побрить и керосином мазать — деревня! А как бы Людмила первого сентября в школу явилась с ёжиком на голове, её не трогает. Теперь племянница щеголяла в импортной футболочке с картинками, купленной у спекулянтки Розы, исправно приносившей в ателье модные вещи. В том же новом магазине приобрели простенькие сандалии, три пары трусиков, гольфы и юбку на резинке. Линялый сарафан, в котором забрала девочку из лагеря, Наталья позволяла надевать только дома вместо халата. Всё равно после стирки с содой он и вовсе пошёл пятнами.

Вышивка Люсю несильно захватила. Пока тётя рядом и показывает: куда, чего — ещё ладно, а у одной нитки вечно путаются и выходят не крестики, а какие-то кривульки. Наталья наставать не стала: не хочет — и не надо. Все ж иголка, а ну как в рот возьмёт и проглотит или потеряет, да и сядет на неё невзначай. Помнила, как ходили разговоры про женщину, что не заметила потерянную иглу и в аккурат на неё приземлилась. И игла эта вроде как вошла в тело целиком и пошла гулять по организму, пока не добралась прямо до сердца. Воткнулась в него — и конец. Может, это и выдумки были или чья-то неуёмная фантазия, но теперь, когда Люся оставалась без присмотра, такие истории как нарочно всплывали в голове.

Жаль, конечно, что летом да по хорошей погоде племянница торчала в четырёх стенах, но и тут нашлось вполне себе удачное решение. Выходя с работы, Наталья звонила домой и каждый раз как заклинание повторяла одни и те же напутствия:

— Людок, сейчас во двор выходи. Запри дверь на два оборота, ключ на шею повесишь и спрячешь под кофточку. Дверь подёргай, проверь, хорошо ли закрыла. Бабе Кате скажи, что меня будешь ждать — со двора ни шагу. С незнакомыми не разговаривай. Поняла?

— Ага, — радостно отвечала племянница.

«Дежурившие» на лавочке у подъезда старушки по Натальиной просьбе проверяли, не позабыла ли Люся ключ и надёжно ли упрятала его под футболкой. И так же зорко поглядывали, чтобы в пылу игры с малочисленной ребятнёй из соседнего дома девочка не шмыгнула бы со двора на улицу. Наталья ехала с работы почти час и, идя с остановки, сразу же искала взглядом яркую футболочку и белокурую голову. Присаживалась на узенькую скамейку во дворе и благосклонно кивала на Люськины просьбы.

— Ташенька, ещё ка-а-а-пельку.

Галина позвонила только через две недели. Наталья сразу же выставила Люсю в комнату, под предлогом что сейчас кино по телевизору начнут. Ну не могла она сдержаться и не отпустить парочку нелестных замечаний. Ни к чему ребёнку слушать, как родную мать дурой выставляют.

Галя разговаривала как ни в чём ни бывало, словно само собой разумеется, что девочка гостит у тёти. Спросила, как там с Люсиными волосами, вывелась ли живность? И, не дослушав ответ, закончила, что Лерика покусали комары и ребёночек весь сыпью пошёл. Измучил своим плачем — ни днём ни ночью покоя нет. Наталья хотела съязвить, что, мол, Лерика тоже к ней отправят, пока сыпь не пройдёт? Но из простого сострадания к бедолаге младенцу, что родителей не выбирал, сухо ответила:

— Врача бы лучше вызвала, может, это и не комары вовсе, а краснуха или ветрянка.

— Что вы, Наташенька, ветряночка не такая, у Люсеньки ветрянка была — там и прыщички по-другому.

— Ладно, хватит, я тебе не фельдшер. Чего надо? По дочери заскучала или муж велел позвонить?

— Да как же, Наташенька? Я ж мать, как не спросить об родном дитя? Я бы Люсеньку забрала, да вот Лерик… Пусть она ещё у вас побудет, а я завтра врача вызову, вдруг и впрямь мальчишечка приболел.