Дочки-матери

Наталья мельком взглянула в зеркало и поправила причёску. Опять лаком залили в парикмахерской — не раздерёшь — цистернами им, что ли, его везут? Прыскают почём зря. И она вновь начала заботливо протирать и расставлять флакончики и баночки. И ничего такого. И не найдётся на всём свете человека, который мог бы её упрекнуть в эгоизме и чёрствости. И не крохоборка Наталья Ариншина, и уж тем более не жадная. Пусть воображаемый бесплотный собеседник, а точнее совесть, припомнит её жизнь лет так с семи. Что, укоры кончились? Нечего возразить? Всем в жизни отмерено поровну любви и заботы. Кто-то тратит её помаленьку всю жизнь, а она разом истратила весь запас. Стало быть, не виновата ни в чём. Опять же, про Люську она могла бы и вообще не знать. Ну, например, Андрей не хранил бы квиточки с переводами. Или даже нашла Наталья бумаги, но не поехала бы по адресу — и всё. Взятки гладки. Чего она плохого сделала? Да останься она и дальше работать в Мурманске, может, в Москву только к пенсии бы вернулась. А так, разыскала, позаботилась как могла. Про траты и говорить нечего — считать, что ли, сколько на детские трусишки потратила? И, разложив эти мысли по полочкам так же аккуратно и правильно, как только что укладывала безделушки и косметику, Наталья сочла тему закрытой. Лёгкие уколы совести беспочвенными. Ясное дело, было бы гораздо лучше, будь Галя примерной матерью, а Люськин отчим добрым и заботливым. Но это вообще Наталью не касается. Она девочке родителей не выбирала, за их глупости не в ответе. За чужие грехи платить не обязана.

И теперь Наталья твердо решила, что все моральные долги раздала. Новая жизнь оказалась куда интереснее, словно раньше черновик писала, а теперь набело переписывает. Быстро нашлись подруги, что охотно приходили в гости и звали к себе. С кем-то было интересно беззлобно посплетничать, перемывая косточки родным и знакомым. С кем-то сходить в кино или на модный спектакль. Билеты прямо в ателье приносил ушлый молодой человек по имени Гарик. Все прекрасно понимали, что дерёт Гарик сверху положенного совершенно безбожно, но сказать в компании, что ты нашумевшую премьеру посетил, очень даже приятно. Да и в конце концов, в театр каждый день не ходят, можно и потратиться. Гарик одно время пытался Наталье глазки строить, делал попытки ухаживать. Вот дурак! На кой он ей? Во-первых, моложе лет на пять и совершенно не тот тип мужчин, который нравился. Ей импонировали спокойные, основательные, а этот как чёртик из табакерки, всё с ужимками, шуточками, прибауточками. Отказала, но культурно — чего обижать, раз билеты приносит?

Сходила в гости к очередной подружке, а та зазвала к соседке подивиться на неземной красоты кафель в ванной. Плитка Наталью не сильно заинтересовала: ну миленько, а так ничего особенного, а вот ярко-красная керамическая конфетница прямо очаровала. И где такое чудо достали? В «Ядране»? Батюшки! Она же ни разу там не была! Подруга с соседкой аж рты раскрыли: неужели? Ни в «Ванде», ни в «Софии» и в «Букур» не заглядывала? Как же так, с ума сошла, что ли? Думала, на ГУМе и ЦУМе свет клином сошёлся? Наталья даже порозовела от стыда за оплошку. Вон даже приезжие с вокзала прямиком в «Ядран», а она?

Конечно, помчалась при первой же возможности. Заветную конфетницу купила и ещё там по мелочи для дома. И не удержалась — купила-таки Люське забавную куколку малыша. Туловище тряпичное, а голова и ручки резиновые. Рот у малыша приоткрыт и можно вставлять в него большой пальчик вроде как у младенца, что вместо пустышки палец сосёт.