Дочки-матери

Вредной старушке по имени Велта Яновна Наталья понравилась. На мужчин голодными глазами не зыркала, чистоплотная, денежная. А больше всего польстило, что «московская девушка» слушает каждое её слово едва ли не с открытым ртом. Наталья и сама подивилась, как далеко спрятались её нагловатая манера смотреть свысока и желание дерзить, а с ними весь запас слов и выражений вполне уместных в повседневной жизни, но казавшихся совершенно неприемлемыми в таком месте. Велта Яновна была точно такая, как и говорила заказчица — зарубежное кино, одним словом. Волосы уложены, глаза и губы подкрашены. Белая блузочка с высоким кружевным воротом аж скрипит от чистоты. Юбочка прямая с поясом, капроновые колготы, туфельки. Даже маникюр сделан! А ведь ей небось не меньше семидесяти! И речь такая приятная, с акцентом, ну чисто иностранным, словно сидишь лясы точишь с английской дамочкой. Наталья на всё кивала согласно, переспрашивала, уточняла, только что в блокнотик не записывала. И, ложась спать, ловила себя на мысли, что она вдруг оказалась неотёсанной тетёхой, которая ни одеться со вкусом, ни вести себя культурно не в состоянии. Прямо халда какая-то. И, прохаживаясь по старинным улочкам рядом с Велтой Яновной, пыталась заглянуть в каждую витрину на своё отражение. Не марширует ли как солдат, ставя ногу разом на всю ступню? Не позабыла ли живот втянуть, а спину держать ровно? И старательно улыбалась уголками губ. Не ржать же как кобылица. Прикупила несколько вещей, ежеминутно советуясь с хозяйкой. Она толк знает. Вот эта юбка в полоску полнит Наталью в бёдрах, к этой водолазке лучше бежевый жилет, а не синий. Синий делает лицо уставшим. И тёмные колготы ни коем случае нельзя надевать со светлыми туфлями! Это дурной тон. Допустимо за один раз надевать не более трёх цветов, включая сумочку. Как же это к зелёному платью напялить белые босоножки, а сумку взять коричневую? Дикость какая!

После возвращения Наталья ещё месяц строила из себя заграничную даму, потом потихоньку надоело. Уж по-честному: улыбнуться в час пик в трамвае задевшему по плечу сумкой парню было неуместно. Вот дубина, повесил баул свой затрапезный на плечо и прётся по вагону — обтирайся тут об него. Она деловито лямку от сумки с плеча парня сбрасывала, а на его возмущённый ропот отвечала хамским тоном с нагловатой ухмылочкой:

— Поговори мне ещё!

И, конечно, тотчас находились согласные с Натальей пассажиры, кто из солидарности, а кто попросту со скуки начинали стыдить незадачливого парня:

— Ишь, взяли моду сумки на плечи вешать! Ещё бы с мешком припёрся.

— А таким всё одно, прёт как танк, а задел бы дитё малое по голове!

— И не говорите, выходишь из дому в чистом, а на работу придёшь весь в грязи.

И обычно все эти разговоры заканчивались одной и той же фразой:

— Если такой умный, ехал бы на такси.

Но в ателье Наталья приходила вновь с улыбкой и старалась держать осанку, втянув живот до невозможности. До обеда хватало, потом незаметно для себя садилась в курилке, вытянув ноги и сложив руки под грудью, вовсе не заботясь, что живот торчит булочкой и спина колесом. И как уголками губ не улыбаться, если Валентина анекдот рассказала — обхохотаться? Все ржут аж стекла звенят, а она будет из себя даму строить? Про поездку рассказывала несколько дней кряду. Даже заведующая приходила послушать. Но так, чтобы не в открытую, а вроде зашла что-то уточнить. И, махнув рукой на сотрудниц, вскакивающих со стула, чтобы место уступить, благосклонно бросала:

— Сидите, девочки, я на минутку, мне на совещание в главк ехать.

Но потом плотно усаживалась и непременно задавала вопросы или высказывала своё мнение:

— Да, что ни говори, а в Латвии в моде толк понимают. Мы как-то с сыном в Юрмалу ездили, верите, так до музея и не добрались. Уж такое у них обслуживание в кафе! Всё-то с улыбкой да вежливо, и официанточки приличные. А мой Игорёк так и сказал: мамочка, я таких взбитых сливок нигде не пробовал. А он у меня поездил дай Бог.

— Наташ, а ты Вию Артмане видела? — вступала в разговор очередная слушательница.

— Нет, врать не буду. Однажды шла вроде похожая женщина, но хозяйка сказала, что это не она.

— А Баниониса?

— Дурочка, что ль, Банионис не латыш.

— А кто ж он с такой фамилией, узбек, что ли?

— Эстонец, наверное, — подводила итог заведующая. Спорить не решались, а вдруг и впрямь эстонец.

— Ой, девчонки, а я так Калныньша обожаю! — вскрикивала молоденькая Зоя.

— Ну, кому ж он не нравится? Красивый такой, и рост, и фигура.

— Я как кино с ним увижу, особенно где он в трусах у моря, полночи уснуть не могу.

Разговор плавно переходил на актёров. Пока начальница не спохватывалась, что обед давно закончился и в дверь стучат нахальные заказчики. Что за люди? Прямо не могут подождать культурно. Прямо горит у них. Подумаешь, получили бы свою шапку на пять минут позже — горе какое.