Дочки-матери

Наталья появилась у племянницы за всю весну раза два. И то чуть не силком себя заставила. Чего хорошего? Каждый раз картина неприглядная, главное, уговаривала себя, что ребёнок растёт, глядишь — и выправится. Ну, раз живёт далеко от своей матери соплежуйки, да видно, кровь сильнее. Из скупых ответов Люси выходило, что учиться она лучше не стала, и за три месяца, что Наталья не приезжала, тройки в пятёрки не переделались. Кружок «мягкой игрушки» успел надоесть через два дня. А больше и рассказать нечего. Только хвастливо вытащила из кармана зеркальце в металлической коробке.

— Видала? Моё! — горделиво заметила Люся. — Сама купила.

— Как это — сама? Откуда деньги? — насторожилась Наталья.

— Мамка дала… — сбивчиво пояснила девочка. И на всякий случай добавила: — На Новый год…

Наталья скептически хмыкнула. Чтобы Галька да расщедрилась. Но уточнять больше не стала — прокурор она, что ли? Это их дело, семейное.

— А я к тебе на праздник не успела, дел много. На вот, кофточку купила, аккуратно носи, импортная.

Люся, как занудная покупательница, ощупала трикотаж, бирочку с иностранными буквами рассмотрела, словно могла прочесть. Кивнула, перекинула подарок через руку.

— Таша, а ты поженилась уже? — спросила, не глядя в глаза, а так, будто бы вскользь.

— С ума сошла? — приподняв бровь, воскликнула Наталья. — Когда я замуж собиралась? Это кто наплёл?

— Никто, — отрезала Люся. — Ладно, давай гостинцы, мне в группу пора.

— Иди, держат тебя, что ли? — проворчала тётя.

Опять себя поедом ела всю дорогу. Да прекратит она, наконец, тягостные эти свидания? И чего лезет, Люська и без неё не скучает. И какой же неприятный ребёнок вырос. А как раньше тянулась, только подмигни — бежала, на шею прыгала. Ну и на здоровье, баба с возу — кобыле легче. Хоть совесть не мучает, что забросила племянницу. А с зеркальцем дело тёмное. Такое было у одной из сотрудниц молоденькой Зои. Она ещё в курилке смеялась, что муж домой не пустит, вместо продуктов купила безделушку аж за пять рублей. Вещь явно подарочная и дорогая. Но блестящая эта раковина с замочком «поцелуйчик», да ещё в коробочке, — не устояла. Конечно, Галька такие деньжищи сроду бы из рук не выпустила. А может, они с Кефирычем в разное время совали Люське то рубль, то полтинник, вот и собралось? Тоже враньё — Кефирыч удавится скорее, чем будет тратиться на чужого ребёнка. Но мысль, что Люся деньги стащила, если ещё не само зеркало, была слишком неприятная, чтобы принять её как единственно правильную. И Наталья наспех утешилась, что давно ничего толком не знает о жизни племянницы и что творится в их доме тоже. Ну и нечего себе голову забивать.

В последний учебный день вдруг выяснилось, что Надя в лагерь не едет. Её и ещё двоих ребят переводили в детский дом. Нянечка Зина не удержалась и, скатывая матрас на кровати в тугой валик, пробубнила:

— Спохватилися. А то раньше не могли перевести, меньше урону бы было. Начальство ровно дети малые. Написано ж на вывеске: «интерьнат». Для тех, кого на выходные берут, а которых не берут, чего держать, только лишняя уборка да стирка.

Люся расстроилась, конечно, но ненадолго. Выходило, что без Нади она может занять её место и сама командовать. А то вечно на вторых ролях. Кочеткова уверяла, что непременно сбежит и вновь окажется в одной комнате с подругой. Люся кивала, мысленно надеясь, что детдом далеко и побег у Нади не получится. И отчего-то стало жалко не потерянной дружбы, а истраченных впустую денег. Из всей двадцатки осталось одно лишь зеркальце. Но после отъезда обнаружилось, что красивая безделушка, как и импортная кофточка, подаренная Ташей, исчезла вместе с Надей. Вот тебе и верная подружка.

Галина старательно принялась за уборку. Прикупил-таки муж люстру «каскад». И ради такой красоты и мечты многолетней она, пересилив всегдашнюю лень, отважилась на генеральную уборку. Муж, стоя на стремянке, крепил люстру, Валерик пыхтел, толкая перед собой гружённый кубиками грузовик. Галя поставила на табурет таз с водой и бережно обмывала в нём вазочки, фужеры и остальную приятную глазу посуду, что всегда торжественно красовалась за стеклом серванта. В окно ярко светило летнее солнце, по радио шла воскресная юмористическая передача. И Галина то и дело прекращала своё занятие, чтобы вздохнуть, счастливо глядя на благостную картину своего расчудесного дома. А когда Ванечка «каскад» повесит, то станет в нём ещё чудеснее. Машинально обтёрла насухо крошечную вазочку, прикрыла крышечкой и вдруг напряглась. Заглянула в неё ещё раз, потом пошарила рукой в тазу, вновь зачем-то приподняла крышечку.

— Ты чего, Галя, пыль обронила? — хмыкнул супруг, загибая плоскогубцами крюк.

— Ой, Ванечка, да колечко своё не найду с бирюзой, которое всегда тут было.

— Да небось стирала и на полке в ванной оставила, — убедительно ответил муж. — Ты вчера вон и обручальное там бросила. Сколько раз говорил: клади в шкатулку. Это ж вещи недешёвые. Мало кто зашёл. Придёт сантехник трубы проверять, да и умыкнёт с полки.