Дочки-матери

Наталья металась по кухне, громким шёпотом бросая в пустоту оскорбления, изредка замолкая, шла на цыпочках в спальню посмотреть, как спит Люся и, возвратившись, вновь начинала сыпать ругательства. Потом плеснула в лицо холодной воды и заглотнула несколько жёлтых горошинок валерьянки, оставленных соседкой. И, вздохнув решительно, набрала номер.

— Вы мне сначала девочку покажите, — поджав губы, произнесла женщина, войдя в квартиру.

— В пальто пойдёте? — хмуро спросила Наталья.

— Ах, ну да, — бросила посетительница и молча принялась расстёгивать пуговицы простого немодного пальто, сняла сапоги, каблуки, которые съезжали вовнутрь. Стало быть, их хозяйка косолапила при ходьбе. Вязаную шапку гостья стащила в последний момент, словно вообще не собиралась с ней расставаться, и только удивлённый взгляд Натальи заставил это сделать. Одёрнула кофту и деловито приоткрыла дверь в комнату. Люська спала, свернулась калачиком, прижав к себе маленькую пёструю подушечку, как игрушку.

— Да, вижу, Воронцова Людмила, — непонятно кому сообщала женщина.

Наталья смотрела на гостью с неприязнью — не понравилась чем-то. И дурацкие эти кудрявочки, делающие причёску похожей на шапку из дешёвого каракуля, и слишком широкие бедра, из-за которых юбка сидела криво — сзади она была короче, чем спереди. А больше всего не нравились глаза — маленькие и невыразительные. Но сейчас, когда Люськино спокойствие зависело от этой неприятной особы, Наталья свои эмоции старательно припрятала и, улыбнувшись, пусть и не совсем искренне, спросила:

— Простите, вас как зовут? А то мне по телефону только фамилию назвали.

— Ксения Дмитриевна, — буркнула женщина.

— Ксения Дмитриевна, давайте с вами чайку выпьем, на улице холодно, да и девочка спит. Не будить же, болеет всё же.

Женщина засомневалась, но Наталья видела, что совсем не прочь она посидеть в тепле, и не за пустым столом, как в учреждении.

Наталья намеренно выставила к столу закуски, словно не чай сели пить, а обедать собрались.

— Да не нужно этого, ни к чему, — пытаясь нахмуриться, бормотала гостья, но уверенности в её словах не было, и хозяйка с намертво приклеенной улыбкой продолжала накрывать на стол, радушно приговаривая, что на пустой желудок и разговор не идёт. Убеждала, что наготовила как на «Маланьину свадьбу», а кому есть-то? Посетовала, что вот праздничные дни, а гостья наверняка вынуждена работать, и работа эта, видать, выматывающая и сложная.

Ксения Дмитриевна с радостью подхватила: да уж, одним — гулянки, а у них, педагогов, — ни выходных, ни проходных. И как только она начинала хмуриться, пытаясь держать себя как официальное лицо без всякой там фамильярности, хозяйка тотчас с удвоенной энергией тему переводила на более близкие и простецкие рельсы.

Подливала чай, угощала и даже не позволила себе вскинуться от возмущения, когда услышала, что Воронцову Людмилу сегодня же доставят обратно и положат в изолятор. И придётся, конечно, ради этого брать такси, потому как транспортом квёлая Люська не доберётся.

— Да что ж вам, Ксения Дмитриевна, себе беспокойство делать? — округлив глаза, как дурочка наивная, спросила Наталья. — Пусть у меня побудет, выздоровеет, так заберёте. Я и врача на завтра вызвала. И вам хлопот меньше. Что ж у вас детишек на каникулы не забирают разве? Пусть она вроде как на праздник у родственников.

Женщина отставила чашку и ухмыльнулась:

— Наших не забирают. У них и родственников нет. А которые и есть, так всё одно не считаются.

Наталья замерла: значит Люська бормотала про детский дом и не в бреду вовсе от температуры. Но как она туда угодила при живой матери, вот убей — не понятно.

Чтобы собраться с мыслями, она вновь метнулась к плите, подогревала чайник, зачем-то добавляла сахар в сахарницу. И, вновь отвлекая гостью разговорами не в тему, но зато каждой женщине понятным и приятным, добилась-таки более-менее добродушного отношения. И даже в какой-то момент услышала скупой комплимент, что при её работе редко удаётся оказаться в нормальном доме да у приличных людей — всё больше пьянь шалопутная. Там не то что чаю выпить, стоять на пороге тошно. И разговаривать почитай не с кем. Лыко не вяжут хозяева, собственное имя назвать не могут. Благодаря своим усилиям, Наталья наконец узнала официальную версию Люськиных мытарств. Спросила позволения закурить — срочно понадобилось. Испугалось, что громко выкрикнет матерную фразу, ударив с размаху по столу. Чем, конечно, себя скомпрометирует и навредит этим Люське. Вот повезло, что Ксения, смущённо глазки опустив, тоже попросила сигарету. Она, конечно, редко себе позволяет, но уж очень наелась, да и сигареты у хозяйки ничего — «Стюардесса» не «Дымок» дешёвенький.