Дочки-матери

И Наталья излишне многословно радовалась Люсиным успехам в учёбе, хотя было их по пальцам сосчитать, но демонстративно переводила разговор на другое, когда племянница, кокетливо опустив глаза, сообщала, кто что сказал по поводу её внешности и на какие ещё подвиги потянуло Кононенко и Баскакова.

Она так эмоционально похвалила Люську за приготовленные самостоятельно сырники — пусть и суховатые и тощие, — что стойко жевала их на ужин три дня подряд. А что делать было? На труду их звено училось лепить именно сырники. Ах ты, Господи! Лучше бы котлеты научили вертеть! Однако улыбалась: молодец, и Наталью освободила от возни за плитой после работы. Как хорошо, пришёл — и за стол садись.

И вроде получалось не так всё страшно, как представлялось в злосчастный Новый год, когда простуженная Люся ежечасно рыдала, а Наталья мучилась ночами до страшной головной боли в поисках решения. Хотя, конечно, прямо-таки киношной благостной жизни не было. И происходили периодически стычки тёти с племянницей. То вредничала и не слушалась Люся, то Наталья, сорвавшись, могла прикрикнуть. А прикрикнуть, по её мнению, означало рявкнуть так, что племянница, пискнув, убегала в комнату или запиралась в ванной и там громко ревела, ожидая, когда тётя постучит в дверь и спокойно скажет, что чайник вскипел, или, например, ужин на столе. Когда Люся позвонила ей на работу и радостно выпалила, что за контрольную по алгебре получила четвёрку, Наталья даже порозовела от гордости. В обед не удержалась — похвастала успехами. Правда, уточнять не стала, что всего лишь четвёрка, а не пятёрка. Сказала только, что хорошую отметку. И наслаждалась разговором про умных детей, что вечно радуют родителей. Да и, откровенно, для Люськи эта четвёрка была гораздо весомее чужих пятёрок. Ведь изначально её и вовсе планировали на второй год оставлять.

И в школе совсем уж большим проблем не случалось. Примерив на себя статус красавицы и модницы, Люся перестала действовать по принципу «промеж глаз сунуть». Это как-то нарушало романтический облик. Но приохотить её к любому рукоделию оказалось почти невозможно. Шитьё и вышивка не давались никак. Кулинария — ещё ничего, а возня с иголками и нитками была обречена. Люська могла с интересом смотреть, как Наталья мастерит очередную шапку, восхищалась тётиным умением, но ни разу не попросила научить и давно перестала клянчить обрезки для кукол. Да какие там куклы у такой взрослой и красивой девицы? Вот тайком натянуть Натальин парик или ногти накрасить и потом все уроки прятать под партой руки — это пожалуйста. Зато беспроигрышными подарками на любой праздник стали простенькие украшения. Люся бережно складывала их в коробку от конфет и, собираясь в гости, тратила уйму времени, выбирая, что же надеть. Наталью это немного раздражало. Однажды в сердцах пожаловалась Ольге Тихоновне, но та только улыбнулась: это же замечательно, вырастет и станет одеваться со вкусом. Ничего страшного, девочка есть девочка.

Но когда двенадцатилетняя Люська, округлив глаза, громким шёпотом поведала, что Нелька с восьмого этажа, что перешла в девятый класс, беременная, Наталья похолодела:

— Что ты ерунду городишь, Люд? Сплетни собираешь, как бабка на завалинке! — не зная, как ещё среагировать, бросила она.

— Таша! Это ты не знаешь ничего, ты ж вечером идёшь — уже все дома сидят. А я сама слышала. Идём такие с Валькой и встали у нашего дома. Валька-то меня проводила, а потом решили по-честному, что теперь я её провожу. Ну вот. А там была Тамаркина мама и Серёгина бабушка. Эта бабушка маме так и сказала, что Нелька по-настоящему беременная. И к ним теперь милиция придёт. Она же рядом живёт. Раз говорит, значит знает.

— Ну ладно, это не нашего ума дело. Уроки сделала?

— Да сделала, Таш, и чего Нелька, пойдёт взамуж?

— Отстань ты со своей Нелькой! Не взамуж, а замуж. Портфель собрала, точно не забыла ничего, а то опять хватишься, что ручка не пишет?

— Собрала, собрала. Ну, Таш, ну скажи, замуж пойдёт, а нам с балкона будет свадьбу видно или придётся во двор идти? А вдруг она поженится, когда я в школе буду? А фата будет у неё?

— Люд, вот ей-богу в голове звенит! Ничего не знаю, смотри, туфли грязные какие! Сколько раз просила, пришла с улицы — оботри.

Известие про аморальную Нельку расстроило до крайности. Ну что ты будешь делать? Угораздило Люську с подружкой именно в момент откровенной беседы рядом оказаться. На саму злосчастную Нельку плевать, конечно, она и видела её пару раз. Разбитная девчонка, хотя довольно смазливенькая. Вот матери её можно посочувствовать. И главное, весь дом уже в курсе. Да а ей-то как быть? Не хотелось бы, чтобы Людмила такие вещи знала раньше, чем полагается. Вот опять проблема. Наталья ни за что не решалась бы обсуждать проблемы пола с племянницей. Всю ночь себе отравила размышлениями. Хорошо хоть, сообразила опять бежать за советом к Ольге Тихоновне. Она всё же гинеколог, да и человек пожилой — ей и карты в руки.