Доказательство и вера. Философия и религия с XVII века до наших дней

В конце Руссо прибегает к естественному разуму и «внутреннему свету» для обоснования веры в заботящегося о нас благого Бога, в душу и в жизнь после смерти. К лучшему или худшему, Руссо останавливается на этой общей картине и оставляет в стороне традиционную веру в чудеса, особые божественные действия и Воплощение. Философская защита этих и более специальных убеждений во времена Руссо была очень распространена, но в данном случае перед нами очевидное несогласие с подобной защитой или более компетентная философия религии, которая имела место в восемнадцатом веке. Более того, не каждый был готов следовать «внутреннему свету», когда существовали секулярные правила доказательства при проверке религиозных верований и практик. И однако, вполне уместно сделать паузу в рассмотрении Руссо, чтобы оценить тот интеллектуальный хаос и нерешительность, характерный для некоторых философов того времени. Хотя Руссо иногда представляют как имеющего в высшей степени оптимистичное представление о человеческой природе, современные исследователи вывели на свет его неоднозначность. Марк Кладис предлагает следующий портрет: «Руссо, подобно Янусу, смотрел в противоположные стороны в одно и то же время, или по крайней мере, в быстрой последовательности. С одной стороны, он считал людей природно непорочными и способными быть сдержанными; с другой стороны, он воспринимал людей неизбежно разрушительными и предназначенными к безмерному страданию»[384].

Глава IV

Юмовская философия религии

Всякое исследование, касающееся религии, имеет крайне важное значение.

Дэвид Юм[385]

Жизнь и смерть в 1776 году

Здоровье Дэвида Юма (1711–1776) стало ухудшаться в 1772 г. Несмотря на все усиливающиеся приступы лихорадки, внутреннее кровотечение и потерю веса (он потерял 32 килограмма за год), он оставался в обладании своими силами и спокойствии, прекрасно зная, что скоро умрет. Юм написал отчет о своей жизни, в который включил следующий портрет:

Весной 1775 года у меня обнаружились признаки внутренней болезни… Теперь я жду скорой кончины. Я очень мало страдал от своей болезни, и, что еще любопытнее, несмотря на сильное истощение организма, мое душевное равновесие ни на минуту не покидало меня, так что если бы мне надо было назвать какую-нибудь пору моей жизни, которую я хотел бы пережить снова, то я указал бы на последнюю. Я сохранил ту же страсть к науке, ту же живость в обществе, как и прежде. Впрочем, я думаю, что человек 65 лет, умирая, не теряет ничего, кроме нескольких лет недомогания; и, хотя, судя по многим признакам, приближается время нового и более яркого расцвета моей литературной известности, я знаю, что мог бы наслаждаться им лишь немного лет. Трудно быть менее привязанным к жизни, чем я теперь[386]

.

Юмовское отвращение к жизни не позволило ему пренебречь чтением первого тома «Истории упадка и крушения Римской Империи» Эдварда Гиббона и «Исследования о природе и причинах богатства народов» Адама Смита, опубликованных в 1776 г. В последние дни Юм приводил в порядок для публикации свои «Диалоги о естественной религии» – текст, центральный для этой главы.

Смерть Юма была знаменитой. Он приводил доводы против целесообразности веры в жизнь после смерти и веры в чудеса. Шотландский писатель Джеймс Босвелл (опубликовавший позже, в 1791 г., знаменитую «Жизнь Самюэля Джонсона») посетил Юма в воскресение, 7 июля 1776 г Босвелл своими глазами хотел увидеть, смягчится ли Юм в конце и исповедует ли христианскую веру. Все же Юм никогда однозначно не отрекался от своего крещения. Босвелл поднял тему бессмертия в разговоре с Юмом и впоследствии привел такой отчет: