Дом грозы

– И тебе это снится? Твое единственное доброе дело? То, как ты подставился под удар и защитил своих? – Нимея говорит это с презрением, считая, что истинные были недостойны защиты, но Фандер пропускает ее слова мимо ушей.

– Да. Мне снится это довольно часто.

– Почему?

– Наверное, с того момента я стал совсем иначе смотреть на многое.

Он пожимает плечами, отпускает пальцы Нимеи и берется за ее предплечья, не встречая сопротивления. Проводит пальцами вверх до локтя, потом к плечам. Нимея следит за его движениями пристальным взглядом, пока Фандер, судя по его напряженному взгляду, ждет, что она его остановит. Вот сейчас. Или теперь. Может, здесь проходит граница ее терпения?

– Но ты все равно пошел в Орден! – восклицает Нока, быстро теряя контроль, который только что обрела. – Ты не пошел за братом в Сопротивление!

– Не пошел. Я и не оправдываюсь.

– Почему? Блин, почему?! – Нимея так хочет услышать эти оправдания.

Он же объяснил, зачем подставился под удар Брайт, пусть объяснит и это. Должна же быть причина у его поступков.

И было бы лучше, если бы она помогла Нимее определиться, кто перед ней. Тогда она наконец поймет: можно ли этого человека уважать, или не стоит? Можно ли позволять себе слабость и искать в нем утешение, или он опасен?

– Ты не верил в Сопротивление?

– Не верил. – Подлец.

– Считал, что они неправы?

– Считал. – Слепой придурок.

– Но почему?

– А что ты хочешь услышать от меня? У тебя своя правда, у меня своя. Ты знаешь сотни иных, которые считали Траминер домом… А я знаю сотни истинных, у которых другого дома нет. Моя мать живет сейчас не в лучшем мире, и я знаю, что вы тоже в нем жили и живете. Раньше таким, как мы, было хорошо, а таким, как вы, – плохо. Но сейчас плохо всем. Вы развалили страну, а теперь, как крысы, из нее бежите. Вы не хотите строить свой хваленый новый мир, верно? Вы просто подорвали прежний. И при всем своем благородстве вы все еще не сядете за один стол с такими, как я или Бэли Теран, так ведь? Однажды, когда ты повзрослеешь и ответишь мне на этот вопрос, я с тобой поговорю иначе.

Его слова бьют пощечинами, потому что Нимея не может с ними не согласиться, но внутри будто сидит червяк и точит, точит его правду своим глухим тупым «НЕТ».

Нока уверена, хоть и не знает почему, что правда может принадлежать лишь одной стороне. Иначе зачем эта борьба за Траминер вообще была нужна? Ей на самом деле больно думать, что правы не только иные. Сейчас первое и даже единственное, чего она хочет, – чтобы Фандер за-мол-чал.

– Вы подрывали наши дома! И ты в том числе! Бросали таких, как я, в тюрьмы, вешали на нас браслеты! – Нимея слабеет, сил спорить уже нет.

Вот они, спасительные аргументы. Да-да-да, даже если в его словах есть правда, то что он противопоставит этим страшным фактам?

– С чего ты взяла? Ты это видела?

– Я это знаю.

– Откуда?

– Ты и эти твои мародеры… делали ужасные вещи. – Она умоляет прекратить бессмысленный спор.

– Какие? Кто-то погиб?

– Четыре главы Сопротивления на том свете! Их семьи утром нашли в постелях изуродованные тела – это варварство! Эмен Гаджи, помнишь нашего декана? Знаешь, что он стоял во главе Сопротивления с самого начала? Сюрприз! Его больше нет, а он был одним из добрейших людей, которых я знала. А, были же и ваши, истинные, убитые за предательство. Я знаю!

– Но ты этого не видела?

– Я…

– Ты. Этого. Не видела. – Взгляд Фандера становится жестким, и Нимея может поклясться, что никогда не чувствовала от него такого холода. До этого момента он казался ей побитым и лирично-жалким, как какой-нибудь герой драмы про раскаяние.

Но он еще силен.

И Нимея, к своему ужасу, за него горда. Таким он ей даже немного нравится. Мгновенно возникает желание забыть этот разговор, пусть он снова будет сгустком тепла, потому что две ледышки в одной постели – это перебор.

– Не видела, ты прав. Но и ты не оправдываешься.

– Потому что оправдания мне нет. Я делал то, что должен был. Ты можешь пытаться разбудить мою совесть, но никто так, как я сам, меня корить не сможет. Мы не отвечаем за решения наших сторон. Я перед тобой живой, ты передо мной живая. – Он прижимает свой лоб к ее, привлекая внимание, она послушно поднимает взгляд. – Я не видел, как ты поступала, ты не видела, как я. Твоя мать выжила?

– Моя мать… – Нимея вспыхивает, на лице мелькает боль. – Ее кто-то спас, я не уверена, кто это был.

– Значит, жива?

В воздухе повисло молчание. У Ноки есть два варианта. Первый – сбежать и порыдать где-то в одиночестве, пока никто не видит. Второй – остаться, но кричать на Фандера она больше не может, поэтому их ссора, скорее всего, сойдет на нет. Вероятнее всего, он ее обнимет, она позволит, потому что выжата до последней капли и нуждается в подзарядке, и они проспят так до утра.

– Ее лечат в Дорне. – Нимея зачем-то кивает и смягчается.