Дом грозы

– Быть магом времени, конечно, круто, но быть магом земли, как по мне, даже круче. Большинство из ваших это раздавило, поверь, я видела многих. В основном женщин, которые приносили мне украшения. Среди них были те, кто попытался сменить сторону, притвориться своим для иных. Но в то же время истинным траминерцам тяжелее всего было принять, что маг земли – слабый маг. Даже те, кто никогда не принимал токсин, жили в уверенности, что слабость – это не часть их природы, а какое-то проклятие, болезнь. Стыдились себя или вроде того, не знаю. Как будто им было дискомфортно в собственном теле, ну со стороны так кажется. Они все уверены, что ничего не стоят.

– Но это не так, – кивает Фандер.

– Я теперь это вижу. То, что ты делал в лесу, говорил с ним… Не уверена, что когда-либо встречала подобное. Это очень круто. Ты не просто умеешь цветочки выращивать, ты общался с лесом! Я горжусь тобой, Хардин. – Она не замечает, как открывается все больше и больше, забывает о своих проблемах, отвлекается, чувствуя себя такой нужной, отчего за спиной словно расправляются крылья.

– Если ты будешь говорить мне это почаще, я из кожи вон вылезу, но стану не только магом времени и земли, но, может, даже поднаторею во владении огнем или… не знаю… как насчет воды?

Оба начинают смеяться. Фандер открывает глаза, в очередной раз шокировав Нимею черной радужкой, и ловит ее взгляд. Они разглядывают друг друга, будто могут что-то прочитать в чертах лиц, и оба еле заметно касаются солнечного сплетения в попытке унять что-то очень похожее на внезапный приступ изжоги. Там поселился крошечный огонек, не дающий сосредоточиться на словах.

– А теперь ты меня послушай. – Хардин проводит пальцами по ее скулам. – Ты заслуживаешь быть счастливой. Несмотря на то что не видишь дальше своего носа, не веришь в то, что люди могут исправиться, и не сядешь за один стол с Бэли Теран. У тебя явно проблемы с доверием и с тем, чтобы видеть серый цвет помимо белого и черного, но поверь, все закончится. Когда небо станет мирным, ты прозреешь. Это легче, чем поверить, что с лесом можно говорить. Поймешь, что любящих тебя людей больше одного. Энг, Омала, все присутствующие в этом доме. Но самое главное… Твоя мама любит тебя, хоть это теперь и ушло слишком глубоко в ее сердце. – Нимею будто резко бьют кулаком под дых, до выступивших на глазах слез.

Она качает головой в попытке остановить Фандера, который зашел на опасную, запрещенную территорию.

– Ты можешь винить меня за то, что с ней случилось. – Он торопится говорить, обхватывает ладонями голову Нимеи, чтобы та не отворачивалась. – Или всех траминерцев, что только существуют. Можешь убить меня, если от этого тебе станет легче. Все что угодно, если это поможет тебе понять одну вещь. То, что мама сейчас не такая, как раньше, не значит, что это твоя личная драма и что Вселенная делает это тебе назло. Так вышло, вот и все. Но это не то, из-за чего тебе нужно себя жалеть, поняла?

– Поняла. – Нимея кивает и утыкается носом в ладонь Фандера.

– А еще… ты не одна, даже без них. И не потому, что я всегда буду рядом, тебе это может показаться совсем не нужным. И я это пойму. Только из-за того, что я тебя выбрал,

ты меня выбирать вовсе не обязана. Просто ты не сможешь быть одинокой, когда не безразлична стольким людям. Ты всего этого заслуживаешь: всех своих друзей, готовых прийти ночью на кладбище для эксгумации тела; подруг, которые будут драться с кем-то на две головы выше, чтобы убедиться, что ты жива; и меня, даже если тебя это не радует, но я… при случае могу ударить твоего обидчика веткой по голове, как видишь.

Шутка выходит нелепой, но Нимея Фандера не винит.

– Посиди со мной еще минут десять, и пойдем обедать. Иначе придется сожрать тебя, – вздыхает Нимея, в который раз обещая Фандеру съесть его от голода, и он уже не воспринимает это как шутку, скорее как традиционную фразу.

– Это будет честью для меня.

Он укладывает ее рядом, и они лежат так ровно десять минут.

* * *

Дом Брайт и Рейва похож на крошечный сказочный дворец. Он светлый, уютный и какой-то нереальный, будто ожившая иллюстрация из красочной книжки. Даже бардак в саду у них очень художественный. Старинные лавочки, бочки для воды и фонарный столб – все это в окружении полусухих кустов и буйно разросшихся роз разных сортов. Тут есть беседка, которая, как и остальная мебель в доме, небрежно выкрашена в белый: с проплешинами и потеками. Это смотрится очаровательно, и можно представить, как хозяева сами белили дерево, неумело, но с душой.

Нимея и Фандер переглядываются, будто говоря друг другу, что семейная жизнь не для них, но вполне может делать счастливыми кого-то другого.

Во дворе шумно и людно, очень непривычно для тех, кому не приходилось проводить время в компании друзей уже целую вечность. В беседке напротив большого круглого стола стоят все, кто когда-то был окружением Фандера на протяжении пяти с половиной лет учебы в академии, да и всей жизни до нее.