Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Его слова оказались провидческими, ибо, едва Гладстон стал премьер-министром, он предложил королеве сделать Лайонела одним из 11 новых пэров-либералов. Замысел, высказанный лидером либералов в палате лордов графом Гранвилем, заключался в том, что Ротшильды теперь представляют «класс, чье влияние велико благодаря их богатству, уму, литературным связям и их бесчисленным местам в палате общин. Разумно присоединить их к аристократии, а не прогонять в демократический лагерь». Но королева и слышать ничего не желала[143]

. Гранвилю пришлось с сожалением сообщить, что королева питает «сильные чувства по данному вопросу»: «Сделать пэром еврея

, — сказала она ему, — это шаг, на который она ни за что

не согласится». Побежденный, Гранвиль посоветовал Гладстону не форсировать события: «Она уступит, но нехотя, и до ее слуха дойдет столько критики, что она утвердится во мнении, что она лучше способна обо всем судить, чем ее правительство, и с ней будет труднее в других случаях». Гладстона раздражало то, что казалось ему непоследовательностью; он отказался поискать взамен Ротшильда другого «купца» (христианина). «Заслуга Ротшильда в том, что его положение четко определено и очерчено, — возразил он, как всегда, разумно и лаконично. — Ее возражения утратили законную силу. Будь они действительны, значит, она неправильно согласилась предоставить евреям гражданские права». Лайонел, говорил он, находится «в гораздо лучшем положении для повышения, чем любой, кого мы можем поставить на его место». Исключить его — значит «вернуть… неравенство, которое ранее существовало в законе и которое королева и парламент сочли нужным отменить». Премьер-министр предлагал любые возможные варианты — сделать Лайонела ирландским пэром, например, — но в конце концов вынужден был отступить. Он пытался вновь оживить свой замысел в 1873 г., но его предложение снова отклонили. Так Лайонел и умер простолюдином.

Была ли королева Виктория антисемиткой? Она признавалась в «некоем чувстве, от которого не может отделаться… ей неприятно делать пэром лицо иудейского вероисповедания». Впрочем, обвинение в расовых предрассудках кажется необоснованным ввиду ее привязанности к Дизраэли, который так гордился своим еврейским происхождением[144]

. Более того, ее возражения носили не столько религиозный, сколько социальный и политический характер. Как она заметила в дневнике, «мне придется отказать по причине его веры и… его богатства, полученного во многом благодаря денежным контрактам и т. д., а также указать на причуду вигов, которые хотят сделать столько пэров». По второму вопросу она писала подробнее Гладстону 1 ноября 1869 г.: «Она не может думать, что человек, обязанный своим огромным богатством контрактам с зарубежными правительствами на займы или успешным спекуляциям на фондовой бирже… имеет право претендовать на титул пэра Великобритании. Как бы высоко ни стоял сэр [так!] Л. Ротшильд лично в глазах общества, это кажется ей тем не менее вопросом азартной игры, потому что она ведется в гигантском масштабе и далека от той законной торговли, которую она чтит с радостью, в которой люди возвышались благодаря терпеливому трудолюбию и неизменной неподкупности по отношению к богатству и влиянию… такие люди, как покойный Томас Кабитт [архитектор] или Джордж Стефенсон, сделали бы честь любой палате пэров».

Однако ее слова можно счесть лишь отговоркой: к тому времени среди пэров уже было три человека, которые нажили состояние на банковской деятельности[145]. Более правдоподобную причину ее отказа можно понять из ссылки Гранвиля на «нынешний несчастный антагонизм между палатой лордов и палатой общин». Палата лордов была главным источником оппозиции против принятия евреев в парламент; верхняя палата согласилась на компромисс лишь в последнюю минуту в 1858 г., дав палате общин право изменить текст присяги для новых членов. Возможно, королева боялась, что, если она сделает Лайонела пэром, это приведет к повторению баталий 1850-х гг. Стоит отметить, что Гладстон намеренно поднял вопрос о «пэре-еврее» одновременно с «пэром-католиком» (в лице сэра Джона Актона). Как выразился Гранвиль, когда вопрос снова всплыл в 1873 г., мысль о пэрстве для Ротшильда должна была дополнять «мысль о пэре-католике». На карту было поставлено нечто большее, чем награда верному либералу — члену парламента — за оказанные услуги.