Когда Дизраэли, наконец, добился давно желанного поста премьера, Мэри Энн сразу же сообщила об этом Ротшильдам, и французские Ротшильды в письмах выражали свою радость за успех «выдающегося человека». Хотя они были реалистами и понимали, как малы шансы на выживание у администрации меньшинства, Лайонел критически отнесся к нападкам Делана на нового премьер-министра в «Таймс». Дизраэли, со своей стороны, был предельно откровенен с Лайонелом по поводу того, кого он намеревался включить в состав правительства, хотя и продолжал держать его в неведении относительно своей законодательной программы. По вопросу о церкви Ирландии Лайонел заметил в марте 1868 г.: «Надеюсь, у него нет идей фикс и, подобно избирательной реформе, он будет действовать применительно к обстоятельствам». «Никто не знает, — добавил он два дня спустя, — на что пойдет Диз, чтобы удержаться на вершине дерева». Похоже, в то время Лайонел активно помогал Дизраэли в его усилиях, «сливая» информацию о намерениях оппозиции. «Вчера Дизы были нашими единственными гостями, — писал он жене 9 марта. — Он говорил немного и интересовался всеми отчетами. Когда я предупредил, что, по их [его либеральных источников] сведениям, многие его сторонники будут против него в… ирландском вопросе, он ответил: что бы он ни предложил, его поддержат все. Я рекомендовал ему устроить несколько хороших званых ужинов». И в 1868 г., когда Дизраэли потерпел поражение на выборах, Лайонел по-прежнему поддерживал его: «Вы играете такую выдающуюся роль в… великой парламентской битве, — писал он в марте следующего года, — и если даже ход событий ненадолго принял другой оборот, все обернется для вас удачной возможностью продемонстрировать… силу вашего красноречия и таланта… позвольте заметить, что мы всегда будем радоваться вашему успеху… мы очень благодарны вам за те дружеские чувства, которые вы при каждой возможности нам выказывали». Символично, что он назвал скаковую лошадь в честь персонажа романа Дизраэли «Лотарь», который тот быстро написал после поражения, а Энтони послал Дизраэли «батальон фазанов и несколько зайцев».
Их отношения продолжались в таких же условиях, пока Дизраэли находился в оппозиции. В 1870 г. Дизраэли приглашали в дом 148 по Пикадилли по меньшей мере три раза, и кроме того, они неоднократно встречались в обществе. Дизраэли высказал критические соображения по поводу одной из книг Констанс; Альфред предложил ему пожить в их лондонском доме, когда его жилье на время оказалось недоступным. «Пожалуйста, согласитесь провести какое-то время под нашей крышей, — писала Шарлотта из Ганнерсбери в сентябре 1873 г. — Чем раньше вы приедете и чем позже останетесь после 1 октября, когда у нас Великий пост и Судный день, тем лучше; мы все будем рады и испытаем большую благодарность». В дополнение к гостеприимству Лайонел всегда предлагал Дизраэли ценные новости с другой стороны политического фронта: важные сведения об очередном законопроекте, предложенном либералами, или тему передовой статьи в «Таймс». «Барон Ротшильд… либерал, — объяснял Дизраэли в разговоре с лордом Брэдфордом, — и… знает все». Вот почему в 1874 г., когда Дизраэли вернулся во власть, либералы боялись, что он опередит их, даровав Лайонелу титул пэра.
Однако близость дружбы Дизраэли и Ротшильдов в те годы не следует преувеличивать. Заманчиво (хотя не совсем точно) полагать, что с ним обращались как с членом семьи, особенно после смерти его жены Мэри Энн в 1872 г. Именно Дизраэли в 1878 г. выдавал Ханну замуж, когда она выходила за Розбери; а когда премьер-министр в декабре того же года составил завещание, он назвал Натти одним из своих душеприказчиков вместе со своим поверенным сэром Филипом Роузом. После смерти Лайонела в июне следующего года его сыновья в ответ на письмо с соболезнованиями от Дизраэли написали, что их отец «видел в вас своего ближайшего друга». Трудно представить человека, который был бы ближе к нему в последние годы.