Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Сыновья Лайонела также тяготели к «биконсфилдизму», хотя, как и Лайонел, они оставались депутатами от Либеральной партии. В 1878 г., когда в палате общин поставили на голосование «шовинистическую» политику Дизраэли по восточному вопросу, руководство Либеральной партии не рассчитывало на поддержку Натти. Верный помощник Гладстона сэр Уильям Харкорт предположил, что, как и многие другие «коммерсанты… которые считают, что их денежным интересам сильно повредит нынешнее положение дел», Ротшильды «стали отъявленными тори». Как и предвидел Харкорт, Натти пошел вразрез с официальной линией партии, которая предпочла воздержаться от голосования, когда правительство в феврале стремилось получить срочные кредиты. То же самое повторилось два месяца спустя, когда сэр Уилфрид Лоусон пытался провести поправку, запрещающую заимствования из резервов в апреле. В обоих случаях Натти голосовал вместе с правительством. Кроме того, он высказался против двух резолюций лорда Хартингтона по передвижениям индийских войск (23 мая) и Берлинскому договору (2 августа). Иногда считают, что в то время Ротшильды и другие богатые евреи очутились на перепутье: их верность либерализму, выкованная в ходе продолжительной кампании за еврейскую эмансипацию, наконец уступила соблазнам империализма дизраэлевского толка. Точнее будеть рассматривать их позицию как первый открытый шаг в сторону от гладстоновского либерализма, сделанный группой вигов-аристократов и представителей сельских землевладельцев в количестве около сорока человек.

После краха правительства Дизраэли в 1879–1880 гг., при яростном натиске Гладстона на «биконсфилдизм» (который в учебниках истории носит название «Мидлотианской избирательной кампании», названной в честь ряда выступлений Гладстона перед массовой аудиторией в графстве Мидлотиан в Шотландии) Натти все больше действовал как тори в либеральной шкуре. В одном случае, как он в явном смущении признавался Монти Корри, он «пришел в палату в то время, когда произошел раскол, и, поскольку никто не намекнул мне ни о чем, я проголосовал вместе с большинством, осуждая правительство. Пишу вам это, хотя вы знаете, что я скорее дал бы отрубить себе обе руки, чем пойти на такое». Он «исправился» в марте 1879 г., когда предупредил Дизраэли, что сэр Чарльз Дильк намеревается объявить вотум недоверия политике страны в Южной Африке после одержанной зулусами победы при Изандлване и что «многие консерваторы воздержатся от голосования». Такого рода сведения — собранные, по выражению Натти, «из разговоров в вест-эндских клубах и в Сити» — могут показаться сейчас тривиальными; но в Викторианскую эпоху они были единственным способом, позволяющим премьер-министру «услышать мнение общественности» (то есть политической элиты). В декабре 1879 г. Натти косвенно подтвердил свою новую политическую линию, назвав лидера либералов «сатаной Гладстоном», и закончил новогоднее поздравление Дизраэли пожеланием, «чтобы он [Гладстон] сделал вам хорошо, а себе плохо». В подобном духе выразился и Фердинанд, написав Розбери: «Желаю вашему Г. провалиться на дно морское».

После победы либералов на выборах в 1880 г. Альфред предложил Дизраэли апартаменты в своем доме на Симор-Плейс, а Натти продолжал поставлять последние новости о «ближних боях» либералов — хотя можно заподозрить, что теперь целью было скорее подбодрить старика, чем подбросить дров в костер оппозиции. Когда вышел роман «Эндимион», в котором в очередной раз изображались Ротшильды под именем «Невшателей», Натти рассыпался в похвалах (возможно, поняв, что одним из отличий Сидонии и Адриана Невшателя была разница в социальном положении между ним самим и его отцом): «Когда-нибудь, „когда знамя Святого Георгия будет реять над равнинами Расселаса“ и Кипр станет процветающей колонией, „те, кто не преуспел в литературе и искусствах“, больше не будут называть ваши труды мечтами поэта или фантазией провидца, но признают, как всегда признавал я, что вы — один из величайших британских государственных деятелей».

Он назвал книгу «величественным дополнением к британской литературе». Почтенный автор по-прежнему жил в доме Альфреда — «лучшего и добрейшего из всех хозяев на свете» — до января 1881 г., когда переехал в дом 19 по Керзон-стрит, который он купил на доходы с «Эндимиона»; и Альфред был в числе гостей, когда Дизраэли 10 марта 1881 г. в первый и последний раз устроил там прием. Рано утром 19 апреля Дизраэли умер, и Натти пришлось выполнять его последнюю волю. Дизраэли распорядился, чтобы его похоронили рядом с женой в Хагендене и чтобы похороны «были такими же простыми, как и у нее». Таким образом, он вежливо отказывался от государственных похорон, которые, пусть и сквозь зубы, предлагал Гладстон.

Политика в Бакингемшире