Домби и сын

— И вотъ этотъ несчастный корабль былъ настигнутъ черезъ нсколько дней такою дурною погодой, какая случается только разъ въ двадцать лтъ, моя радость, не боле. На берегу ураганы съ корнемъ вырывали лса, сдували цлые города, и были на мор въ тхъ широтахъ такіе втры, что ни одинъ корабль, даже самый крпкій, не могъ устоять противъ нихъ. Нсколько сутокъ, говорили мн, несчастный корабль велъ себя отлично, исполнялъ свою должность храбро, моя радость; но при одномъ удар почти вс его болверки были сбиты, руль и мачты сорваны, лучшіе матросы выброшены черезъ бортъ, и онъ былъ оставленъ на произволь ураіана, который между тмъ часъ отъ часу злился все сильне и сильне, вздымая волны огромными горами, вертвшими и разбивавшими этотъ несчастный корабль, какъ хрупкую раковину. Каждое черное пятно въ этихъ водяныхъ горахъ было обломкомъ корабля или живого человка, и вотъ, моя радость, погибъ весь экипажъ, разбился вдребезги несчастный корабль, и никогда не покроются зеленой муравой могилы людей, перелетвшихь черезъ бортъ въ пучины глубокаго моря.

— Они не вс погибли! — вскричала Флоренса, — кто-нибудь спасся? Кто же это?

— На борту этого несчастнаго корабля, — продолжалъ капитанъ, вставая со стула и длая рукою энергическіе жесты, былъ одинъ юноша, прекрасный юноша, — такъ мн разсказывали, — который въ своемъ дтств любилъ читать и разговаривать о храбрыхъ подвигахъ во время кораблекрушеній — я слышалъ его, о! сколько разъ я его слышалъ! — И вотъ онъ припомнилъ эти подвиги въ свой роковой часъ, и въ ту пору, какъ самыя дюжія головы, самые старые и опытные моряки оробли, потерявъ присутствіе духа, онъ, то есть, этотъ прекрасный юноша, пребылъ твердъ и веселъ. Не потому остался онъ веселымъ, что некого ему было жалть и любить на сухомъ пути, a потому, что онъ родился на свтъ такимъ веселымъ. Какъ сейчасъ смотрю на его лицо, когда былъ онъ только что ребенкомъ… ахъ, что это былъ за ребенокъ! Благослови его Богъ!

— И онъ спасся! — вскричала Флоренса. — Спасся ли? говорите, говорите!

— Этотъ храбрый парень… — сказалъ каписганъ — Да смотрите на меня пряме! Не загляіывайте туда…

Флоренса едва имла силу повторить — отчего же?

— Оттого, что тамъ ничего нтъ, моя радость, — сказалъ капитанъ. — Не робйте и держите голову противъ втра, — все пойдетъ хорошо. Будьте тверды Вальтера ради, котораго мы вс такъ любимъ. — Долго этотъ парень работалъ изо всхъ силъ наравн съ самыми лучшими мореходцами, и весь экипажъ слушался его, какъ адмирала, потому что онъ одинъ только не боялся ничего и не произносилъ никакихъ жалобъ; но, наконецъ, настало время, когда не было уже никакой работы, и вотъ они, то есть, этотъ прекрасный юноша, да помощникъ капитана, да еще одинъ матросъ — они только и оставались еще въ живыхъ изъ всего экипажа — привязали себя къ корабельному обломку и понеслись по волнамъ глубокаго моря.

— Они спаслись! — вскричала Флоренса.

— Дни и ночи носились они по этимъ безконечнымъ водамъ, пока, наконецъ… ахъ, да не смотрите же туда, изумрудъ мой драгоцнный! Тамъ ршительно ничего нтъ! — пока, наконецъ, не нахалъ на нихъ одинъ корабль и не принялъ ихъ на бортъ: двое еще дышали, a одинъ былъ мертвый.

— Который?… — воскликнула Флоренса.

— Не тотъ прекрасный юноша, о комъ моя рчь.

— О, слава Богу! слава Богу!

— Аминь! — возразилъ капитанъ. — Не робйте, моя радость, и держитесь крпче! Еще съ минуту, не больше. — На этомъ корабл они совершили длинное путешествіе, чуть ли не по всему протяженію карты, и во время этого путешествія матросъ умеръ, a тотъ молодой человкъ остался въ живыхъ и…

Не зная самъ, что длаетъ, капитанъ Куттль воткнулъ на оконечность своего кркжа кусокъ булки и, приставивъ его къ огню, безпрестанно началъ оглядываться на Флоренсу съ величайшимъ волненіемъ на лиц. Булка горла вмсто топлива.

— Остался въ живыхъ, и?… — повторила Флоренса.

— И воротился на родину на томъ же корабл и… не робйте, моя радость… и вышелъ на берегъ, и въ одно утро тихонько подоигелъ къ дверямъ своего дома, чтобы сдлать наблюденіе надъ своими друзьями, которые считали его потонувшимъ, какъ, вдругъ, онъ отвалилъ опять, когда неожиданно…

— Неожиданно залаяла собака? — добавила Флоренса съ живосгью.

— Да, — проревлъ капитанъ. — Держись крпче! Смлй! Не оглядывайтесь покамстъ — смотрите вотъ сюда: на стну!

На стн подл нея обрисовалась тнь человка. Флоренса отскочила, оглянулась и испустила пронзительный крикъ: позади нея стоялъ Вальтеръ Гэй!

Ея братъ вышель изъ-за могилы! ея братъ спасся отъ кораблекрушенія и явился къ ней, своей сестр! Флоренса бросилась въ объятія Вальтера Гэя. Въ немъ одномъ, казалось, сосредоточились вс ея надежды, и онъ былъ для нея естественнымъ покровителемъ. — "Помни Вальтера, милый папа, я любилъ Вальтера"! — Воспоминаніе о жалобномъ умоляющемъ голоск, произносившемъ эти слова, отзывалось въ ея душ, какъ музыка среди ночной тишины. — "О, да будетъ благословенно возвращеніе твое, милый Вальтеръ, для этой пораженной груди!" — Она чувствовала эти слова, хотя не могла произнести ихъ, и держала милаго брата въ своихъ чистыхъ объятіяхъ.