Домби и сын

Но въ комнат, холодной и темной, никто не откликнулся на его голосъ. Онъ воротился назадъ, взялъ свчу, вошелъ снова и осмотрлся во вс стороны, надясь отыскать ее въ какомъ-нибудь углу, но комната была пуста. Нершительными шагами прошелъ онъ столовую, залу, гостяную, безпрестанно озираясь вокругъ, заглядывая подъ занавсы, подъ ишрмы. Напрасный трудъ: Эдиь исчезла! Не было ея въ коридор, который можно было окинуть однимъ взглядомъ!

Между тмъ колокольчикъ продолжалъ заливаться пронзительной трелью, и снаружи начали стучаться въ дверь. М-ръ Каркеръ поставилъ свчу на полъ и, подкравшись къ двери, насторожилъ уши. Снаружи происходила, казалось, большая суматоха, и раздавались многіе голоса. Изъ двухъ джентльменовъ, говорившихъ по-англійски, Каркеръ слишкомъ хорошо угадалъ одного.

Онъ опять взялъ свчу и быстро пошелъ назадъ по всмъ комнатамъ, останавливаясь тамъ и сямъ въ смутной надежд отыскать Эдиь, которая, думалъ онъ, не могла же провалиться сквозь землю. Въ спальн онъ наткнулся на дверь, скрытую въ стн, и которая была заперта съ другой стороны: между половинками двери торчала вуаль, которую обронила м-съ Домби.

Колокольчикъ дребезжалъ и десятки рукъ и ногъ вламывались въ дверь.

Онъ былъ не трусъ, но эти адскіе звуки въ незнакомомъ мст и въ полночный часъ, особенно если взять въ разсчетъ происходившую сцену, способны были поразить паническимъ страхомъ и не такого героя, какъ м-ръ Каркеръ, которому притомъ представлялось совсмъ неожиданное наслажденіе встртиться лицомъ къ лицу съ обманутымъ мужемъ и начальникомъ, готовымъ бшеной рукой сорвать маску съ подчиненнаго бездльника, закаленнаго въ продолжительномъ мошенничеств. Если бы еще удались замышляемые планы м-ръ Каркера, и страстныя его желанія увнчались вожделннымъ успхомъ, мы не сомнваемея, хотя это довольно странно, — онъ былъ бы въ эту минуту смлъ и дерзокъ, не смотря на совершенное отсутствіе всякой посторонней помощи, между тмъ, какъ теперь, вы понимаете, нтъ ничего удивительнаго, что теперь м-ръ Каркеръ дрожалъ, какъ осиновый листъ. Онъ пытался отворить дверь, гд торчала женская вуаль, но безъ всякаго успха. Онъ открылъ одно изъ оконъ и взглянулъ на широкій дворъ черезъ венеціанскій ставень; было очень высоко, a внизу торчали безпощадные камни.

Звонъ колокольчика достигъ до crescendo furioso, и разбойники уже расшатывали крпкую дверь. М-ръ Каркеръ, дрожащій, блдный и блый, какъ голландское полотно первйшаго сорта, вошелъ опять въ роскошную спальню и, посл новыхъ нечеловческихъ усилій, выломалъ, наконецъ, половину потайной двери. Увидвъ маленькую лстницу и почуявъ запахъ ночного воздуха, онъ прокрался назадъ за шинелью и шляпой, приставилъ кое-какъ половину двери и осторожно спустился съ лстницы, которая вывела его на дворъ. Потушивъ и бросивъ за уголъ свчу, онъ вздохнулъ свободно и взглянулъ на сіяющія звзды.

Глава LV

Благотворительный точильщикъ потерялъ свое мсто

При желзныхъ воротахъ, отдлявшихъ гостиницу отъ улицы, дворника не было; онъ ушелъ, беэъ сомннія, поглазть на суматоху и къ счастью не заперъ маленькой калитки. Тихонько приподнявъ защолку, м-ръ Каркеръ выползъ на улицу и, осторожно заперевъ за собою ворота, поспшилъ впередъ.

При лихорадочной, безполезной и безсильной злоб, паническій страхъ овладлъ имъ совершенно и обуялъ его до такой степени, что онъ, въ крайнемъ случа, ршился бы скоре отважиться на какой-нибудъ отчаянный рискъ, нежели встртиться съ человкомъ, о которомъ не дале, какъ два часа тому назадъ, онъ ршительно не думалъ. Его неожиданный приходъ, шумный и буйный, звукъ его голоса, ожиданіе близкой и неизбжной встрчи лицомъ къ лицу, — все это презрлъ бы зубастый джентльменъ посл перваго минутнаго потрясенія и, какъ опытный мошенникъ, смло и дерзко смотрлъ бы на свои продлки. Но теперь — совсмъ не то. Подкопъ, такъ долго и такъ тщательно устраиваемый, обрушился на собственную его голову и вырвалъ съ корнемъ изъ его груди самонадинность и иаглость. Такъ искусно и съ такимь стараніемъ разставлялъ онъ шелковыя сти и обдлывалъ силки, уже совсмъ готовый заманить дорогую птицу, но вотъ его самого заманили въ западню и прихлопнули въ ту самую минуту, когда ничто, казалось, не могло бы вырвать захваченной добычи. Гордая женщина презрла его, осмяла, сорвала съ его лица тигровую шкуру, раздавила его, какъ ползущую гадину, — и что мудренаго, если теперь м-ръ Каркеръ унизился, смирился и бжалъ впередъ, какъ робкій зайчикъ?

И когда онъ бжалъ, такимъ образомъ, по улицамъ чужого города, страхъ совсмъ другого рода, независимый отъ мысли о преслдованіи, пронзилъ его съ быстротою электрическаго удара, страхъ непонятный, необъяснимый, произведенный, какъ будто, дрожаніемъ земли подъ его ногами или ангеломъ смерти, который летлъ надъ его головою въ зараженномъ воздух, отравляя его дыханіе. Онъ вздрогнулъ, встрепенулся, остановился, чтобы дать дорогу фантастическому призраку; но не исчезло страшное видніе — его и не было — и смертный ужасъ продолжалъ сковывать его члены.