Допетровская Русь

После смерти бездетного наследника царя Ивана наступило тяжелое безгосударное время, «великая разруха Московского государства». За время смуты московские люди многое увидели и почувствовали не так, как привыкли видеть и чувствовать прежде. «В эти тяжелые годы, – говорит В.О. Ключевский, – люди Московского государства не раз были призываемы выбирать себе государя; в иные годы государство оставалось совсем без государя, и общество было предоставлено самому себе… Прежде государство мыслилось в народном сознании только при наличности государя, воплощалось в его лице и поглощалось им. В Смуту, когда временами не бывало государя или не знали, кто он, неразделимые прежде понятия стали разделяться сами собой… Прежде из-за государя не замечали государства и народа и скорее могли представить себе государя без народа, чем государство без государя, так теперь опытом убедились, что государство, по крайней мере некоторое время, может быть без государя, но ни государь ни государство не могут обойтись без народа»… Земские соборы из выборных от всей земли избирают государей. Сами государи признают, что без Земского Собора не может состояться избрание царя. Автор одной хроники о Смутном времени рассказывает, как царь Василий встретил ворвавшихся к нему мятежников: «Если вы убить меня хотите, я готов умереть, но если вы хотите свести меня с престола и царства, то не имеете права это сделать, дондеже не снидутся вси большие бояре и всех чинов люди да и аз с ними (так обозначил царь Василий Земский Собор). И как вся земля совет положит, так и аз готов по тому совету творити». По наказу царя Василия его послы в Польше должны были говорить, что московский народ имел право «осудить истинным судом» и казнить за злые богомерзкие дела такого царя, каким был Лжедимитрий. Послы говорили и больше: они доказывали панам, что теперь, хотя бы явился и прямой прирожденный государь, царевич Димитрий, но, если его на государство не похотят, ему силой нельзя быть на государстве.

Тогда же у представителей различных слоев общества появляются первые планы государственного устройства, основанного на политическом договоре государя с подданными. Есть основания думать, что бояре хотели ограничить царя Бориса. Царь Василий дает «запись» и присягает в Успенском соборе, целуя крест: 1) никого не предавать смертной казни без законного суда, не осудя истинным судом с бояры; 2) не отбирать имущества у родственников виновного, если они не были участниками преступления; 3) не слушать ложных доносов. Никаких основ нового государственного устройства эта запись царя Василия не содержит; самое большее, что в ней можно видеть, это разве только некоторую попытку создать обеспечение личной и имущественной неприкосновенности подданных. В этом смысле удельному взгляду на подвластных государю, как на его безответных рабов и холопов, ставилось записью царя Василия первое ограничение, требовавшее обращения власти с подданными не на основе гнева или милости государя, а на почве закона, определяющего взаимоотношение сторон.

Когда в Москве зашла речь об избрании в цари королевича Владислава, то ему предложено было дать подданным за крестным целованием запись более распространенную. Королевич, принимая московское государствование, должен обещать, кроме охраны и обережения православия, не нарушать личных и имущественных прав подданных, не вводить новых налогов без согласия Боярской Думы и не издавать без Совета всея земли новых законов. Таким образом мысль о необходимости обеспечения в законе известных гражданских прав, высказанная в записи царя Василия, дополняется здесь мыслью об участии народного представительства в законодательстве и управлении страной. Королевичу Владиславу быть на московском и всея Руси престоле не пришлось. Земский Собор, собравшийся при войске князя Д.М. Пожарского, взял правление страной в свои руки и постановил, что избрание царя, и непременно из прирожденных русских, должно совершиться только тогда, когда страна будет очищена от иноземных врагов и «своих воров», а пока вручил правительство воеводам земского ополчения, оставив за собой право сменить этих начальников в случае их негодности или неспособности.