Допетровская Русь

Площадь пестрила праздничными нарядами горожан, собравшихся посмотреть интересное и красивое зрелище. Один за другим проходили перед делавшим смотр думным человеком служилые люди, в полном вооружении, на конях, сопровождаемые пешими и конными людьми, которые выставлялись каждым из служилых. Думный человек «смотрел детей боярских, и которые собою и службою добры, а поместным окладом поверстаны мало, тем, расспрашивая про их службу окладчиков, окладов прибавлял, а которые собой и службою худы и верстаны поместными окладами большими, у тех оклады убавлял».

Окладчики должны были по присяге тут же свидетельствовать о каждом дворянине, не мирволя родным и знакомым, приезжает ли этот служилый человек «служити государевы службы в срок, и с государевы службы до отпуска не съезжал ли, к службе если ленив, то за бедностью, или не за бедностью». За установленное свидетельством окладчиков бегство с поля битвы у служилого человека отнимали половину поместного оклада, за двукратный побег присуждали к наказанию кнутом и лишению 50 четей поместья, за третий побег отбирали весь поместный оклад. Все перемены в испомещении, в служебной годности дворян и т. п. заносились в десятни, списки которых отправляли в Москву, в разряд.

Запись в десятне гласит, к примеру, так: «Иван Несмеянов, сын Зловидов. По сказке окладчиков и всего города по допросу собою добр и на государевой службе наперед сего бывал на коне, в панцире, на нем саадак, сабля, за ним два человека на конях, в панцирях, в саблях, с пищальми, и один человек с простым конем. Поместья за ним бывало триста шестьдесят четвертей, крестьян двадцать шесть человек. Детей у него четверо: большой сын Василий верстан в отвод, и поместье у него свое, а три человека недоросли: Алешка – восьми лет, Сережка – шести лет, Якушка – четырех лет. Да у него же живет племянник его Васька Ананьев, сын Зловидов, хром, без ноги, нога усохла; на государеве службе быть ему не мочно, а поместье его отцовское взято в раздачу и отдано Василью, сыну Семенову Головину. У разбору Иван сказал, что будет ныне на государеве службе на коне на добром, в панцире, в саадаке, с саблею, а за ним человек на коне в панцире же, с пищалью, с саблею, да один человек с простым конем, а если ему, Ивану, государева жалованья прибавят, то и он службы прибавит – еще человека на коне в панцире, с пищалью и с саблею приведет. Денежного жалованья ему, Ивану, идет 24 рубля. А окладчики сказали то же, что и Иван сказал, т. е. что без добавки денежного жалованья служить ему трудно, не с чего».

Так как эти смотры при верстаньях были единственными верными средствами проверять служебную годность человека, то правительство вело их очень строго и беспощадно карало за неверные показания, за отсутствие без уважительных причин – нетство, как тогда говорили.

Благодаря такой поверке военное министерство тех времен получало очень отчетливые и ясные сведения о количестве и качестве боевых сил государства. По первой тревоге оно могло созвать только одной дворянской конницы до 70 000 человек. Так как каждый почти дворянин приводил с собой самое меньшее двух вооруженных людей, то число подвижной московской армии было для того времени очень велико. А ведь кроме этой армии, которую можно было отправить к границе, оставались еще достаточные гарнизоны во всех укрепленных городах. В крайних случаях правительство могло пополнить свои полки еще «даточными» и «посошными» людьми, т. е. ополчением из ратников, собранных с других «чинов» государства.

Служилые люди первой очереди призывались на службу каждую весну. По повестке из Разрядного приказа собирались они на сборные места «конны, людны и оружны». Здесь присланные из Москвы воеводы и головы осматривали служилых людей, соединяли их в полки, а полки в большие отряды – корпуса, которые и направлялись к границам. Обыкновенно Московское государство выставляло три армии – одну на Оке, под Коломной или выше, на случай нападения крымцев; другую на Клязьме, у Владимира, или под Нижним, против замешательств на восточной границе; третью армию располагали на Угре или под Вязьмой, против поляков. Полки стояли в означенных местах до первого верного известия о движении врагов и тогда шли навстречу неприятелю.

Московское войско делилось обыкновенно на пять полков, т. е. корпусов: большой полк, правая рука, передовой полк, сторожевой полк и левая рука. Каждый из этих полков состоял как из служилых людей, так и из стрельцов, казаков и татар. Особый передовой отряд – ертоул – являлся одновременно разведочным и саперным корпусом, так как на его обязанности было разведывать и улучшать дорогу для следования главных частей армии. Артиллерия, или наряд, и обоз составляли также особые части, имевшие отдельных командиров. Над каждым полком начальствовал воевода; звание воеводы носили и подчиненные ему товарищи; под начальством воевод состояли головы, пятисотенные, сотники, пятидесятники и десятники, командовавшие отрядами в 1000, 500, 100, 50 и 10 человек.