Дорога на Тортугу

Доктор продолжал мерить взглядом эту странную парочку, но чашку взял. Покосился на Бородатую Мэри, но ту уже угостили ее порцией. Герман Р. не глядя подчерпнул ложкой яблоко, но его рука замерла на полпути. Только на этот раз Бородатая Мэри оказалась ни при чем. Из ложки на доктора пялилось яблоко. Глазное.

Такого поворота Герман Р. Нопс никак не ожидал.

— А-а-а!!! — раздался визгливый крик. Ложка выпала, и стеклянный глаз плюхнулся в кружку.

«Все пропало», — пронеслось в голове у Гвоздика.

— Ч-ч-то, ч-т-то-о-о это?! — Доктор снова начал заикаться.

— Ах ты, проказник! — виновато рассмеялся Шкипер и не глядя полез в чашку за глазом. — Он иногда теряется! Один раз закатился под шкаф, и его утащила сорока! У меня даже шрам есть. Кровищи было море! — бормотал Шкипер.

Он отвернулся, пытаясь вернуть глаз на место. Только в руке у него теперь оказалось… яблоко. На этот раз настоящее.

Доктор побледнел. Потом позеленел. А затем пошел красными пятнами.

«Вот сейчас точно все пропало», — обреченно подумал Гвоздик.

— Да что это за дурдом! — закричал Нопс фальцетом.

Шкипер осознал промашку и мигом вытащил яблоко из глазницы. Теперь на Германа Р. Нопса смотрел черный провал. Наверное, он увидел там свою смерть, потому что вдруг застыл и попятился к выходу.

— Доктор Мопс, с вами все в порядке?

— А? — спросил Герман Р.

— Может, компота? — Шкипер протянул чашку.

Психолог перевел взгляд с чашки на старика. Со старика на мальчика, с ног до головы обсыпанного пеплом. С мальчика на козу и… бросился бежать.

— Как думаешь, хорошо прошло? — спросил Шкипер, когда хлопнула калитка.

Гвоздик покачал головой и осел прямо на землю.

Все пропало.

ВСЕ. ПРОПАЛО.

Глава 10. Новый план

Гвоздик стоял перед калиткой. На сердце камень. Желудок скрутился в узел. А в горло насыпали песка. Мальчик все никак не мог наскрести сил, чтобы поднять руку и постучать. Ну что тебе стоит? Просто подними руку и постучи. Сложно, что ли? Но Гвоздик стоял и стоял. Может, если он простоит достаточно долго, то все как-нибудь само собой уладится?

«Тук-тук-тук», — раздалось по ту сторону забора. А потом жалобное: «Ме-е-е».

— Мэри?! — удивился Гвоздик.

— Ме-е-е! — ответила козочка и снова уперлась рогами в калитку — тук!

Гвоздик набрал полную грудь воздуха. Представил себя на табуретке. Пытался успокоить ум. Но ничего не вышло — на сердце камень, желудок скрутился в узел, а в горло насыпали песка. Гвоздик сглотнул и поднял руку. Но постучать не успел, дверь распахнул Шкипер. Румяный, улыбающийся, довольный Шкипер! Зеленый глаз блестит. На голове снова красуется бандана. Засаленная тельняшка и рабочие брюки вместо «обычного пенсионера».

— Гвоздик! Ты как раз вовремя! — Шкипер хлопнул мальчика по плечу.

Какая тяжелая у него ладонь! У Папаши рука тоже тяжелая. Она давит, прибивает к земле, лишает сил. Но рука Шкипера совсем другая. Рука-море. Большая, щедрая, безбрежная.

Гвоздик моментально успокоился. Если Шкипер радуется, значит, все прошло отлично! Тортуге ничего не угрожает. От облегчения Гвоздику захотелось или подпрыгнуть, или колесо сделать.

— Столько дел! Идем скорее, поможешь! — Шкипер махнул рукой и широкими шагами направился в глубь сада.

Гвоздик шел за ним вприпрыжку. Вот сейчас они расчистят «Ласточку» от мусора, и Шкипер сварит кофе. Они вместе будут смеяться над вчерашним переполохом.

Но стоило Гвоздику оказаться на участке, как он застыл. По Тортуге словно пронесся ураган! Длинные старые доски — уж не от забора ли? — валяются прямо посреди огорода. Огромные пластиковые бутыли, в которые обычно наливают воду, свалены в кучу. Бутылки поменьше, резиновые камеры от колес, пустые канистры, мотки веревки, какое-то брезентовое полотно… все разбросано.

— Это что за бардак?! — Гвоздик удивленно хлопал глазами.

— А, это? — Шкипер будто и не замечал беспорядка. — В дорогу собираюсь.

— Куда? — опешил Гвоздик. — Стой! Как все прошло вчера? Тортуга в безопасности? Что сказал доктор Мопс? — вопросы посыпались из Гвоздика как горох.

— Нопс, — поправил его Шкипер, — доктор Нопс.

— Да какая разница! — не выдержал Гвоздик. — Ну?!

— Как оказалось, большая разница, — пожал плечами Шкипер. — Как сказала Лара, а ей доложил доктор Нопс, «если он (то есть я) не в состоянии запомнить простое имя, не говоря уже о том безобразии, что творится на его (то есть на моем) участке, дееспособность такого человека под вопросом».

— И что это значит? Когда она приходила? Лара.

— Вечером.

— И?

— И через неделю я отправлюсь в «Приют ласкового сердца», потому что доктор Нопс-Мопс решил, что я псих, — ответил Шкипер и поморщился, — «недееспособный».

— Нет! — Гвоздик не знал, что еще сказать. Сердце у него упало и полетело к центру Земли. — Наверняка можно что-то сделать! Созвать еще одну комиссию…

— Можно-то оно можно, да только зачем? Если Ларка что себе в голову вбила, уже не отступится, — Шкипер махнул рукой, — хоть десять комиссий созывай.

— Но ты не можешь оставить Тортугу! А как же «Ласточка», а Мэри, а… я?!