Дорога на Царьград

– А эти старые бумаги? Которым двести, пятьсот лет?

– Думаешь, их написал Тесла в младенчестве? – Член еще раз, очень сильно, хлопнул Чомбе по спине и собрался открыть дверь канцелярии.

– Вы что, стебаетесь надо мной, простите, конечно? А? Они настоящие, я тебе говорю… Совершенно желтые и старые. А вверху написано…

– Пишут и на заборе, и никому в голову не приходит читать чужие каракули! Давай-ка освободим людям канцелярию.

Под дверью не было никого, для кого бы следовало освобождать канцелярию.

Чомбе успел только схватить бумаги со стола, и в коридоре он неловко пытался запихать их в «дипломат», ковыляя за Членом.

– Если бы я показал тебе те старые бумаги, ты бы понял, о чем я говорю.

– Так что ты их не принес?

Чомбе нахмурился.

– Черт возьми, я думал – это небезопасно. Я сейчас же схожу домой за ними.

– Может, в другой раз?

Член остановился у лестницы, что вела на верхний этаж. Бросил беглый взгляд на часы.

– Э, Стошич, здесь мы расстаемся. Береги себя. Хотя бы до десятого июня, – подмигнул он Чомбе, повернулся, подпрыгнул и неожиданно легко, как юноша, побежал по ступенькам вверх.

Член при любом случае любил показать свою отличную форму. Несмотря на все обязанности, он регулярно два раза в неделю играл с компанией в футбол в арендованном зале. А также начал ходить на уроки тенниса.

– Мне потребуется не больше получаса. На такси я быстро обернусь, – добавил ему вслед повесивший нос Чомбе.

Член уже скрылся на другом этаже. Сквозь перила ему были видны только краешки штанин, разношенные мокасины и бежевые носки с резинкой, растянутой на щиколотках.

– Я буду занят. Попробуй на днях… – Голос Члена доносился уже с другого этажа.

Он только и ждал, чтобы скорее забежать в канцелярию партийного секретаря, в которой работали две молодые и довольно привлекательные девушки, словно специально подобранные – брюнетка и блондинка, – и очаровать их оглушительным эпизодом с оружием Теслы. «Или, может быть, лучше придать рассказу мистичности – как будто все еще не ясно?» – размышлял Член. Девушки были довольно глупы, и шансы на то, что они купятся на жанр ужастика, были весьма велики.

Чомбе продолжал глядеть сквозь перила лестницы. «Я докажу им, кто прав», – дал он себе слово. И начал медленно сходить вниз по лестнице. Нога у него болела все сильней, а проблема с разменом сотни марок все еще не была решена. Таксиста Чомбе оставил ждать у входа.

Мимо охранников он прошел, с достоинством прихрамывая.

Когда подозрительно молчаливый и мрачный таксист высадил Чомбе перед домом, ветеран кое-как поднялся до квартиры, открыл дверь и без слов прошел на кухню. Положил на стол триста граммов окорока в оболочке, который купил по дороге у Кезы-мясника, чтобы разменять деньги. Милка молча просмотрела это торжественное действо, явно посвященное ей, как доказательство того, что не все деньги ушли на угощение приятелей в кафане.

Чомбе вошел в свою комнату и закрыл дверь. А затем послышался вой.

Дверь с треском распахнулась, и обезумевший Чомбе влетел в прихожую с револьвером в руке.

– Милка! – прорычал он. – Что ты сделала с моими бумагами?! А ну, отвечай!

Милка перепугалась. Она предполагала, что мужа выведет из себя ее маленькая пакость с газетами, которые только собирают пыль и тараканов-прусаков. Но то, что он обезумеет настолько, что даже достанет свой револьвер, ей не могло привидеться даже в страшном сне.

Чомбе приближался к ней, угрожая. Глаза у него были налиты кровью.

– Что ты наделала, предательница, да я тебя… Я тебя убью!

Милка поверила мужу. Она встала, не выпуская из руки нож, которым резала картошку. Потом вспомнила, что это может только сильнее взбесить его, и аккуратно положила нож на стол.

– Но ты же мне сам сказал продать все, что пожелаю. Пришли цыгане…

– Какие еще цыгане, мать твою! – Чомбе едва переводил дыхание, держась за притолоку кухонной двери.

– Ну эти, что бродят в округе. Они спрашивали макулатуру… и аккумуляторы и бойлер…

– И?.. Ну говори же, чтоб я тебя прямо здесь не убил!

– И ничего. Я продала им все старые газеты… Из комнаты и подвала.

Чомбе застонал и схватился за голову. Внезапно он успокоился и растрепанный, с выпученными глазами, уставился на жену.

– Когда?

– Что – когда? – Милка тряслась от страха. А ведь она знала, что ее муж в бешенстве способен на все.

– Когда они ушли?

– Цыгане? Да не прошло и двадцати минут.

– В какую сторону они пошли? – Чомбе уже схватился за ручку входной двери.

Милка пожала плечами:

– Наверное, к ущелью.

Неожиданно дверь открылась сама. Натянутый как струна Чомбе отпустил дверную ручку и немного отскочил назад. Приготовил револьвер. Стефан Неманя прокрался в дом мимо отца.

– Ты вернулся, тятя? «Тетрис» купил?

Чомбе схватил сына за шкирку и потащил за собой на лестничную клетку.

– Молчи! Молчи, а то я тебя убью! Иди за мной.

Чомбе остановился в дверях и повернулся к Милке:

– Где эти два лежебоки? В обморок попадали, что ли?

Бормоча себе под нос, что они как трутни целыми днями спят и встают лишь для того, чтобы опустошить холодильник, Чомбе дохромал до детской комнаты и с треском открыл дверь.

– А ну, поднимайся, банда!