Дракон в свете луны

— Собери всех, кто способен и хочет держать в руках что-то, чем сможет убить врага. Пусть ждут за укреплениями в городе, растяни остатки ополчения по улицам, — выдохнул Нагиль и стал спускаться со стены. Чун Сок провожал его недоуменным взглядом, но вопросов от пуримгарра не последовало.

Нагиль кивнул Дэ Квану — тот собирался выйти за пределы города вместе со своими воинами и обогнуть японцев до того, как они прорвутся за стены.

— Га Ин прикроет вас, но будьте бдительны, — сказал он. Стоящие рядом с тырсэгарра Нам Джун и Чжисоп закивали, но несмотря на их прежний опыт, предстоящее сражение вызывало и в них тремор, который нельзя было скрыть доспехами.

— Не волнуйтесь, ёнгданте, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы прижать их к стенам.

Нагиль посмотрел на них — совсем юноши, младше его на сотню лун, — они оба присоединились к его войску во время первой войны, когда японцы вырезали их деревню, и тогда сражались с ним бок-о-бок, неумело, но яростно. Теперь они были куда опытнее и сильнее, и волноваться за них можно было меньше, чем за простых ополченцев, но Нагиль понимал, что и им, вероятно, не суждено будет пережить эту осаду без помощи.

— Ум ёнгро…

— Сер сэнбэ пхаирос,142 — договорили за Нагиля юноши. Нагиль одобрительно улыбнулся и опустил руку на плечо Нам Джуна.

— Мичхон143, — поправил он. Ополченцам незачем было это слышать, и ёнгданте понадеялся, что поговорка, набравшая популярность еще в первую войну, приободрит его воинов. Вы стоите тысячу воинов, каждый из вас.

Нагиль пошел вдоль улиц вглубь города и больше не оборачивался. За его спиной Дэ Кван отдал приказ, его отряд обогнул врата и покинул Конджу через боковой скрытый от обычных глаз ход.

За стенами раздались крики, последовал свист — даже сквозь шум дождя различить его было нетрудно. В стену врезался первый камень, и город задрожал и завыл, точно живой.

20

Легенды гласили, что имуги может стать драконом. Ему потребуется тысяча лет на дне морском, чтобы отрастить себе крылья и тело, способное выносить жар огня и ледяной холод воздуха, способного плавать в воде быстрее любой рыбы и ходить по земле, взращивая на ней плодоносные деревья.

У Ким Рэ Вона не было тысячи лет — даже тысячи дней не было. Всего несколько дней до того, как генерал осознает, что имуги может оказаться силой куда более смертоносной, чем дракон.

Обернувшаяся зверем Сон Йонг-хубэ — полузмея-получеловек, сползающая со скул и шеи кожа, лопающиеся мышцы рук и ноги, склеенные в змеиный хвост — лежала на останках разрушенной набегом хижины у самого берега залива. Рэ Вон вытащил ее сюда прямо из воды и велел связать. Самураев в войске Рэ Вона было мало, по большей части все они были асигару, слабо вооруженные пехотинцы, способные годно орудовать только вилами и ножами. Но они, знакомые с крестьянской работой, знали, как речной травы и водорослей-жгутов соорудить силки для девушки-имуги и как из сон-травы получить едкий напиток, который усыпит и тело, и разум.

— Ты уверен, что имуги бесполезна? — спросил у Рэ Вона помощник генерала, рослый самурай Курода Нагаса, сын опального даймё. Он был первым, кто ступил на земли Чосона, заслужил одобрение Тоётоми и прощение для своего отца. Тот теперь занимал Кванджу и командовал внутренним продвижением японского войска с юга, а Курода оставался при Тоётоми верным советником.

Рэ Вон покосился на советника и кивнул.

— Тело человека не может выдержать такого испытания, и душа этой женщины…

Врать на ходу он умел и прежде, но сейчас, когда от его слов зависела судьба Йонг, ложь звучала страшилками для детей, а не предупреждениями для взрослого самурая. Рэ Вон отвернулся от Куроды в надежде, что испуга на его лице никто не заметит.

— Душа — что? — терпеливо переспросил советник. Проклятье, мер’тонъ.

— Ее душа раскололась, сплелась с духом змея, — договорил Рэ Вон. — Она не слышит и не чувствует нас и очнуться не может.

— Значит, ее можно убить, — заключил Курода.

— Нет!

— Нет?

Рэ Вон сглотнул вязкую слюну, посмотрел советнику прямо в лицо. Дракон не мог лгать, и мастер Вонгсун с детства учил Рэ Вона быть честным и справедливым, но порой эта категоричность ограничивала его настолько, что лишала возможности жить той жизнью, к которой он стремился. Порой, думал он и раньше, для защиты народа следовало солгать. Порой, думал он сейчас, для защиты своих близких, ложь была единственным выходом.

Потому, должно быть, Дракон от него отвернулся.

— Мы обменяем ее у Мун Нагиля на кого-то ценного.

Курода взглянул на лежащую у его ног Йонг, склонил голову.

— Зачем она драконьему капитану?

Затем, что она важна ему. Ясная, как день, мысль не приносила ни радости, ни облегчения, несмотря на то, что именно это обстоятельство отделяло бессознательную Йонг от смерти от меча генеральского советника. Но если сказать об этом Куроде, он решит, что мертвой Йонг послужит им лучше.

— Затем, что драконий капитан печется о своих людях, — медленно ответил Рэ Вон. — Нагиль спас ее однажды и хочет спасти снова.