Дракон в свете луны

Тырсэгарра не стал задавать вопросов: с криком кинулся в напирающую толпу врага и вонзил меч в первого же, попавшегося на пути. Нагиль шел за ним, вяло шевеля руками и словно нехотя отбиваясь от случайных ударов мечей и копий.

«Ты полон сил и готов вступить в бой», — обратился он к Зверю внутри себя.

«А ты готов отказаться от себя-человека?» — спросил Дракон со дна пустого желудка. Нагиль усмехнулся, и в кипящей битве усмешка вышла оскалом на окровавленном, исцарапанном косыми стрелами лице.

«Могу предоставить тебе власть до самого утра», — ответил капитан. Дракон заворочался, поднял голову и опалил грудь Нагиля изнутри своим дыханием.

«Я спалю всех, кого увижу», — предупредил он.

«Все корабли на берегу — твои, — согласился Нагиль. — Все, кроме генеральского. Генерала оставь мне».

«Не генерала, — удовлетворенно прорычал Дракон, — а женщину у него в плену».

Дэ Кван отрубил голову японского воина, и та сгорела в столбе огня, что вырвался из горла Нагиля. Капитан бросил меч; кожа свободной руки лопнула в сгибе локтя, порвались жилы между пальцами, и вместе с кровью в воздух взвились языки пламени, а из них вырос Великий Зверь.

Японцы бросились врассыпную, и их, подхватывая яростный рык Дракона, преследовали воины. Дракон оставил трепыхающихся людей позади, взмыл в воздух и ринулся к берегу, куда его тянул слабый зов, почти неслышный, как аромат, оставшийся на налобной повязке, что капитан драконьего войска прятал за воротом своих одежд.

Вторая половина армии Тоётоми пряталась не у берега. Дракон понял это сразу, едва приблизился к оставленным без внимания кораблям — там было отсилы тысяча человек, и их слабые крики не удовлетворили его жажду. От разочарования он сжег первый ряд кораблей, взвился выше под облака и опустился к самой воде, вызывая сильные волны, что тут же потопили огонь.

Десять тысяч воинов не растянуть по берегу, не спрятать от глаз Дракона. Зверь раздавил хвостом два корабля, стоящих чуть дальше от побережья, сбил летящую в него одинокую стрелу. Мальчишка, что наблюдал за ним с холма, примчался на коне и кричал с суши, но разобрать его голос за криками японских воинов на кораблях было непросто. Людской язык, такой мягкий и булькающий, как вода. Слова у них проще, не режут слух, как надобно, вливаются в уши журчанием ручья, а не треском пламени, не грохотом камней и не свистом бури.

Кораблей было меньше, чем Дракон насчитал в прошлое свое пробуждение. Но можно было сжечь хотя бы эти, наслаждаясь предсмертной агонией бедняг, зажатых между огнем и водой.

Пламя объяло весь флот, горели даже дальние корабли. Генеральского флага не было ни на одном из них, и напрасно капитан внутри Дракона бился в тревоге — зов, приведший Зверя сюда, шел не от кораблей. Женщина, что обернулась змеей, была не здесь.

Дракон взмахнул хвостом и уплыл по воздуху вдоль берега, следуя за слабым голосом. Где она? Где?

Мальчишка на коне скакал следом и продолжал кричать.

«Генерал с войском в долине, — подсказал капитан. — И женщина с ним. Не трогай ее!»

«Я обещал спалить всех, кого увижу».

Вторая половина японского войска встретила северную армию Чосона в долине Дождей — битва развернулась прямо за Кымом, люди смешались, конница генерала Вон Гюна заметно поредела, и японцы пробили их ровно посередине. Корейская армия поделилась на два фланга, безуспешно пытаясь взять врага в кольцо. Японцы бились яростно и жестоко, а Тоётоми вместе со своим батальоном стоял прямо у реки и не вмешивался.

Дракон облетел все сражение, наблюдая свысока, как смыкаются людские ряды — пехота и конница замерли, зазвучали одобрительные крики корейцев и испуганные — японцев.

«Там наши люди!» — взвыл капитан. Дракон задел хвостом крайние ряды пехотинцев, сбив с ног десять воинов сразу, кто-то послал в него копья и стрелы, и те прошли мимо, царапнув плотную чешую.

«Я обещал тебе сжечь всех», — напомнил с удовлетворением Дракон и раскрыл пасть. Первый залп ударил в самое сердце битвы, забирая сотни жизней сразу. Пламя текло по земле, словно чернильное пятно расходилось по влажной бумаге, за ним тянулся жженный след, падали тела и тела, люди кричали.

— Не дайте им бежать! — ревел внизу генерал чосонской армии.

Фланги стянули японцев в центр, но Дракон взревел снова и пустил на людей новый огненный столб. Дрогнула конница Вон Гюна, бросились врассыпную пехотинцы, японцы вместе с корейцами, и напрасно капитан людей бесновался внутри зверя и просил пощады своим. Чосонской армии повезло, их крайние фланги бежали быстрее и успели спастись от стены огня выше по холму.

— Отступаем! — кричал теперь генерал Вон Гюн. — Отходите к реке!