Дракон в свете луны

— Ты же монах! — из последних сил воскликнула девушка. Если она будет кричать громче, ее услышит кто-нибудь из воинов? Где Вон Бин? Где Чун Сок?

— О, я не собираюсь вас убивать, — ответил монах, лицо сморщилось, словно Йонг его оскорбила. — Вас передадут японскому генералу, и война закончится. Когда Тоётоми поймет, что перед ним не дракон, а пустышка, наша страна достаточно окрепнет, чтобы защитить себя.

Он повернулся к Йонг спиной, будто уже не ждал, что она может противостоять яду. У нее в самом деле не было сил: качался пол, стены и потолок библиотеки, подернулся мутным маревом силуэт монаха. Кто-нибудь. На помощь.

— Ты предаешь Чосон из-за меня, — прошептала Йонг, слова упали ей в ноги и растворились в луже непереваренного завтрака.

— Я защищаю Чосон, — бросил ей монах через плечо и открыл двери. За ними никого не было — длинный коридор разрезали яркие солнечные лучи, и до самого выхода тянулась умиротворенная тишина. Йонг собрала всю волю в кулак, попыталась выпрямиться. На крик ее не хватило, и она бросилась к полкам с книгами. Противостоять монаху она не сможет, но устроить шум, на который сбегутся воины — это ей по силам.

— Что вы… — заговорил монах, вопрос потонул в грохоте — Йонг упала прямо на книжные полки, первая опрокинулась на вторую, вторая накренилась, заскрипели по полу деревянные ножки. Книги посыпались с полок, полки зашатись и упали по очереди. Йонг осталась лежать среди династических записей эпохи Троецарствия, Корё и Чосона, отдельные листы взвились в воздух вместе с пылью.

— Глупая девица! — раздраженно вскрикнул монах. Он шагнул к ней, но вдруг замер: в коридоре раздались торопливые шаги, знакомо зазвенел меч.

— Сыта-голь! — Вон Бин появился в дверях библиотеки, осмотрелся и кинулся к девушке, огибая монаха.

— Он… — зашевелила губами Йонг. Тело уже не слушалось, руки распластались по книгам, ноги онемели. — Он хочет…

— Я помогу, госпожа, вот, — затараторил Вон Бин. Он склонился к девушке, и когда за его спиной возник монах, Йонг не смогла произнести ни слова. — Обопритесь на меня, сыта-голь, сейчас я…

Сердце задеревенело и раскололось еще до того, как Вон Бин вдруг охнул, глаза закатились, он осел на пол рядом с Йонг и привалился боком к опрокинутой книжной полке. Чем больше Йонг сопротивлялась, тем сильнее опутывал ее морок.

— Ты… — слово пришлось вырывать из горла. Монах навис над ней и Вон Бином.

— Что вы наделали, — сказал он. — Теперь этому юноше придется сопроводить вас к японцам.

Йонг провалилась в липкий обморок.

* * *

Нагиль считал, что без юджон-ёнг переход до Конджу пройдет спокойнее: лишних остановок не будет, лишних разговоров не будет, его воины не будут больше оборачиваться и шептаться — и гадать, что случилось с сыта-голь и не собирается ли она обернуться драконом прямо посреди тракта.

Но линия горизонта, скачущая перед глазами вместе с быстрым ходом его коня, не дарила покоя. Конджу не становился ближе, солнце катилось поперек неба с медлительностью черепахи. Нагиль вновь и вновь возвращался мыслями в раннее утро и видел перед собой удаляющиеся в дорожной пыли фигуры его воинов и госпожи.

— Сер арбо,135 ёнгданте, — сказала идущая рядом Юн А. Нагиль покосился на нее и ничего не ответил. Лучница повторила, менее уверенно: — Все в порядке?

— Сэ

, — бросил ей в тон Нагиль. — Обу, Юн А.

Юн А заулыбалась, и хотя разговор вышел сдержанным и неловким, ему стало чуть легче. Он осадил себя, рассердился. В Конджу нет места безопаснее, чем монастырь у северных стен, за госпожой присматривают Чун Сок и Вон Бин, а монахи предоставят ей долгожданный отдых. Волноваться не стоит. Как и сказала Юн А, все шло по плану.

— Нагиль! — к нему сквозь вереницу людей проламывал путь Ли Хон, и капитан затормозил, чтобы встретить его в заходящем на ночь закатном свете.

— Там деду Пхи стало плохо, он…

— Я велел ему сесть в обоз с провизией, — разозлился с места Нагиль. — Почему этот старик слушает меня через раз?

Ли Хон пожал плечами, Чжи Хо без лишних слов развернулся и пошел в гущу толпы, сминая строй, словно идущая вверх по течению лодка портит рисунок волн. Проклятье, Нагиль надеялся, что уж до города все доберутся в целости и относительно здоровыми, без происшествий вроде подобного.

Он вздохнул, осмотрел своих людей. Все устали и хотели есть, солнце на безоблачном небе сегодня высушило их лица и сделало похожими на восковые. Или это от голода и долгого перехода все зеленели, точно раненные?

— Привал, — махнул рукой Нагиль, окончательно сдаваясь на милость длинному дню. — Разворачивайте лагерь.

Теперь расстояние от него до Конджу увеличивалось на ли136 с каждым ударом сердца.

Ночью он проснулся от беспокойного сна, полного тревог и сомнений, и не смог уснуть.

Еще не рассвело, когда к нему в шатер явилась Га Ин — вошла, не предупредив о себе, но Нагиль сидел на полу, пытаясь медитировать, и присутствию сыгунгарра не удивился.

— Кэму? — медленно спросил он. Га Ин поклонилась.