Дракон в свете луны

– То есть меня в самом деле могут превратить в дракона? – спросила Йонг. Лан спрятала все свои злаковые растения в мешочек на поясе и села напротив неё.

– Это твой вопрос?

– Нет! – тут же испугалась Йонг. Кажется, у неё был определённый лимит с Лан, и она не хотела расходовать его на глупости. – Что мне надо сделать, чтобы вернуться в свой мир?

Шаманка кивнула: формулировка ей понравилась.

– Когда поможешь Дракону обрести свою истинную суть, Бездна откроет Глаз в твой мир, – ответила Лан.

Йонг прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать: злость, копившаяся в ней уже целый день, не имела права искать выход из её тела прямо сейчас, пока она просила совета у шаманки, но и сдерживать себя уже не было сил. Йонг не обвиняла Нагиля, Йонг не кричала на Чунсока, не срывалась на воинов, провожающих её недовольными репликами, которые она всё равно слышала, даже если отказывалась слушать.

– Вы имеете в виду Мун Нагиля? Я должна помочь ему, чтобы он вернул меня домой?

– Тебе предстоит сделать выбор, – спокойно проговорила шаманка, – но помочь ты должна себе.

– Не Нагилю? – уточнила Йонг и тут же прикусила язык. Вопросов у неё было предостаточно, можно было оставить драконьего капитана на следующий раз. – Ладно, допустим, себе. Я могу превратиться в дракона?

Лан улыбнулась, улыбка была холодной и не касалась глаз, которые время затягивало мутной пеленой. Катаракта, решила Йонг, но не была уверена, насколько права в своих суждениях насчёт возраста Лан: та казалась взрослой и молодой одновременно.

– А ты этого хочешь? – спросила в ответ шаманка.

– Нет, – отрезала Йонг. – Я слышала историю про мальчика-имуги, я не хочу случайно превратиться в змея. И специально не хочу. Я вообще не хочу ни в кого превращаться, хочу остаться собой.

Лан кивнула.

– Будь верна себе, и никто не посмеет обратить тебя против воли.

– Так я могу стать драконом? – Йонг уже сердилась и повышала голос, но шаманка была неприступна, неподкупна и несгибаема.

– Только если сама пожелаешь.

Проклятье!

Йонг вскипела в один миг, злость вспыхнула в груди и растеклась по рукам и ногам так быстро, будто вместо крови у неё была лава, а сама она стала Халласаном[53] и пробудилась; в одно мгновение она думала, что накричит на шаманку, схватит её за ворот ханбока и будет трясти, пока та не даст все ответы точно и односложно, а в следующее уже наблюдала с отстранённым недоумением, как загорается мелким голубым пламенем разбросанная у ног рисовая крупа.

Когда все закончилось, Лан молчала бесконечно долгую минуту и слушала тяжёлое дыхание Йонг.

– Ты не дракон, пока нет, – сказала она наконец. – Но станешь им. Придержи это знание, юджон-ёнг. Сейчас тебе не нужны враги в стане Мун Нагиля.

11

На третий день пребывания в деревне Дочери принесли тревожные вести.

– Гандо[54] зашевелились, – объявил Нагиль на вечернем совете. Лапа Дракона в полном составе сидела вокруг стола и слушала, как с мерным стуком капает вода с одежд их командира. Второй день Нагиль не мог создать барьер из реки, и это начинало его тревожить. Он же чувствовал, что дракон в его теле уже напитался силой и вобрал в себя Ци прямо из воды, но отчего-то Великие Звери его не слышали.

– Мы заметили, что они стекаются в долину, – подтвердила Гаин и ткнула в лежащую на столе карту. – Обычно они скрываются в горах, но Чанволь видела их сегодня в Пустых землях, а вчера мы наткнулись на их поселение в ущелье – кажется, его покинули всего пару дней назад.

Пустые земли пролегали слева от Единых гор и теснили реку Накто к хребту. Пустые земли отделяли Конджу от территории, завоёванной японцами, и на сегодняшний день были единственной преградой между самураями Тоётоми и медленно собирающимся ополчением.

– Нам ни разу не удавалось привлечь разбойничьи банды на свою сторону, – с сомнением произнёс Дэкван.

– Но и сторону японцев они никогда не принимали, – возразил Нагиль. – У них нет одного командира, они никому не подчиняются и всегда преследуют свои цели.

– Низменные цели, – добавил Чжихо. Он готовил новый отвар для госпожи юджон-ёнг, запах от которого расходился по всей комнате. Перец и кора ивы, они забирались Нагилю в горло и щипали глаза.

– Да, как правило, это разбой и мародёрство, – кивнул он.

Прежде Нагиль повелел бы собрать отряд и остановить разбойников, они поступали так всякий раз, как узнавали об очередных нападениях на земли простых крестьян. Но теперь для этого не было ни времени, ни возможности.

– Тогда отчего они уходят с насиженных мест? – спросил Дэкван. – В Пустых землях ничего нет, люди покинули их и ушли на север.

– Не все.

Нагиль осмотрел чернильные линии на карте страны, убрал сосновые иглы с Конджу и стратегических точек, отмеченных днём Чунсоком.

– Вот здесь, – ткнул он в стык торговых путей между Пустыми землями и Землями Жёлтой Собаки, – и здесь, – палец указал на место столкновения трёх дорог ниже Конджу, – всё ещё есть люди. Это крупные поселения, здесь живут целые поколения крестьян. Они не покинут свои дома даже под угрозой смерти. Вспомните прошлое вторжение, Пустые земли война почти не затронула.