Другая сестра Беннет

Возможно, Шарлотта сделала правильный выбор. Теперь у нее будут муж и дом, за которыми, возможно, последуют и дети. Она приобретет положение в обществе и цель в жизни. Действительно, ей придется пожертвовать своими лучшими надеждами, выходя замуж за человека, которого она не любит, но Шарлотта, похоже, ничуть не жалела о сделке. Мэри внимательно следила за ней за столом, наблюдая, как она уже управлялась с мистером Коллинзом с непроницаемой улыбкой, никогда не давая и намека на то, что находит его поведение смешным или его присутствие раздражающим. Шарлотта проявляла себя как сама почтительность по отношению к будущему супругу. Хотя Мэри видела, что на саму себя в его обществе она совсем не похожа. Шарлотта никогда не будет с мужем самой собой, никогда не окажет любезность, дав знать, что на самом деле думает или чувствует. Неужели Мэри хотела именно такого брака? Союза, основанного на лицемерии?

Она оглядела комнату, всматриваясь в каждую знакомую деталь. Выцветшие по краям от солнца занавески, пятно на ковре, где ее отец однажды пролил бокал красного вина, которое никакими усилиями не удалось вывести. Ей показалось, что стены вокруг нее сомкнулись. Она могла никогда не вырваться из этих оков. Действуя по велению разума, она сделала все, что могла, пытаясь найти выход, но это не сработало. Именно Шарлотта получила награду. Именно она, а не Мэри, просидела весь день рядом с мистером Коллинзом, с мягкой, сдержанной улыбкой на лице и видом неприкрытого удовлетворения. Именно она избегала прикосновения его руки, когда дело дошло до обсуждения свадьбы.

Шарлотта нашла свое освобождение – и Мэри не могла винить ее за это, но знала, что хочет чего-то большего. Она изо всех сил старалась подавить это желание, но ей очень хотелось испытать искренние и настоящие чувства, лишенные лести и обмана. Да, Мэри не могла отрицать этого – она жаждала встретить мужчину, который положил бы конец ее одиночеству. Мужчину, который не считал бы ее неловкой дурнушкой, который любил бы те же вещи, которые любила она, и не считал бы их глупыми. Мужчину, которого она могла бы любить и который, в свою очередь, любил бы ее.

Когда Мэри призналась себе в этом, у нее почти закружилась голова. Но почти сразу же, как только эта мысль обрела форму, на Мэри нахлынули сомнения и страхи. Где ей было встретить такого мужчину? Уж точно не в Лонгборне. И даже если предположить, что она могла его встретить, с какой стати он бы вообще взглянул на нее? Что она могла ему предложить? Тешить себя подобными фантазиями – вот в чем была ее слабость. Даже позволять себе думать о таких вещах делало их отсутствие невыносимым.

– Не понимаю, как у кого-то может хватить совести отобрать у чьих-то дочерей целое поместье. Все этот мистер Коллинз! Почему у него

должно быть больше, чем у кого-то другого?

– Оставляю это для вашего размышления.

Миссис Беннет наконец замолчала. Остались лишь тиканье часов и треск дров в камине. Мэри закрыла книгу, так и не начав читать. Она должна смириться с обстоятельствами, которые вряд ли когда-либо изменятся. Встав со стула, она взяла кочергу и принялась ворошить угли в камине.

Часть вторая

– 31 –

ДВА ГОДА СПУСТЯ

Мэри взяла с собой книгу, но из-за того, как тряслась карета, читать оказалось невозможно. Какое-то время она очень старалась делать это, желая хоть чем-нибудь занять свои мысли, но примерно через час сдалась и отбросила книгу. Она вытерла угол грязного окна носовым платком и посмотрела на проплывавшую за окном сельскую местность. Они были уже недалеко от Лонгборна. Каждый дом, каждый коттедж, каждая живая изгородь были ей знакомы. Вот и сад, где росли лучшие сливы. А на этом поле бык напал на сына пастуха, который размахивал перед ним своей шляпой. А вот и тропинка в Меритон, по которой она так часто ходила по пятам за Китти и Лидией, раздумывая, чем бы ей заняться, пока сестры побегут в галантерейную лавку, чтобы спустить там все карманные деньги. Пейзаж выглядел так же, как и всегда. Но для семьи, которая когда-то так тихо жила в этом сыром зеленом уголке, теперь все было по-другому. Мэри смотрела на деревья, мысленно вспоминая события, которые одно за другим потрясали их и выворачивали наизнанку.

Первой драмой стало бегство Лидии с мистером Уикхемом. Лидия всегда была неуправляемой и импульсивной, но никто и представить себе не мог, что ее легкомыслие заведет так далеко. Когда весть о ее бегстве впервые обрушилась на них, казалось, с этим ничего нельзя было поделать. Мэри до сих пор помнила обреченный вид отца, он устало возвращался в Лонгборн после бесплодных поисков влюбленной парочки в Лондоне. Глаза его были мрачны, лицо серо, а привычное выражение ироничного равнодушия совершенно погасло.