Другая сестра Беннет

Мэри не нашлась, что ответить, и опустила голову, не в силах выдержать жесткий, непоколебимый взгляд мисс Бингли. Потеряла она дар речи и тогда, когда, несколько дней спустя, Кэролайн с очень лукавым выражением лица попросила оказать ей честь советом. Подруга, недавно нанявшая гувернантку, попросила ее подыскать подходящую портниху – «ту, чьи доходы говорят о ней больше, чем ее вкус». Мисс Бингли была уверена, что Мэри знает именно такую швею. Исчерпав тему внешности, сестра мистера Бингли обратилась к книгам Мэри, беря их в руки и зачитывая заглавия таким напыщенным тоном, что и они, и их читательница выглядели самым нелепым образом.

– Лишь величайшая осознанность может вознести нас до того, чтобы бросать вызов подобным работам. Или отсутствие каких-либо занятий и развлечений. Ученость, без сомнения, прекрасная вещь, но я не уверена, что хотел бы приобрести ее ценой всех своих социальных привилегий.

Все это продолжалось и продолжалось. Мэри терпела со всей покорностью, на какую только была способна. Иногда она осматривалась по сторонам, гадая, не слышал ли кто-нибудь еще насмешек мисс Бингли, но та произносила все речи таким тихим и доверительным тоном, что никто, казалось, не обращал на них внимания. Миссис Беннет в целом редко замечала Мэри, а Джейн казалась такой счастливой, что ничто неприятное не могло пробить стену ее удовлетворенности. Только раз Мэри поймала неодобрительный взгляд, брошенный мистером Бингли на сестру после того, как она сделала в его присутствии особенно нелестное замечание. Однако его немой упрек не только не исправил ее поведения, но еще и побудил приложить больше усилий, чтобы его скрыть.

Какое-то время Мэри надеялась, что мисс Бингли устанет нападать на нее. Но проходили недели, а энергия и изобретательность ее мучительницы не ослабевали, и Мэри начала задаваться вопросом, сколько еще сможет это выносить. Изо всех сил старалась она не обращать на нее внимания, не замечать и не реагировать на обидные слова. Однако мужество Мэри поколебалось, когда она поняла, что желание мисс Бингли причинить ей боль было гораздо сильнее, чем ее способность этому противостоять.

Однажды вечером, сидя в одиночестве в гостиной и дожидаясь прихода остальных гостей, Мэри поймала себя на том, что с интересом разглядывает пианино, занимавшее там почетное место. Отполированное, оно маняще сверкало, однако прикасались к нему крайне редко. Мэри вообще не могла вспомнить, чтобы слышала, как кто-то пытался играть на нем с момента ее приезда. Она подошла к инструменту и подняла крышку, воображая, как он будет звучать и как будут ощущаться клавиши под ее пальцами. Только когда она села за пианино, ей пришло в голову, что, должно быть, это был тот самый инструмент, на котором она играла, когда отец так унизительно прервал ее выступление на балу у мистера Бингли. Дрожь пробежала по ее телу, когда она вспомнила стыд, который испытала, и безумное желание провалиться сквозь землю. С тех пор перед компаниями Мэри не выступала и полагала, что этого уже больше никогда не произойдет. Она легко провела пальцами по клавишам и зажала одну-единственную ноту. Фортепиано было отлично настроено. На мгновение Мэри помедлила. Ужас того вечера снова всплыл в ее памяти. Но она так давно не играла, особенно на таком прекрасном инструменте. Фортепиано так и влекло ее – клавиши были такими гладкими и удобными, – желание играть захлестнуло ее. Не успев что-либо осознать, Мэри наполнила воздух зала шотландскими мотивами, играя со всей страстью, совершенно не похожей на ее обычный отточенный стиль. Это была композиция, которая решила ее судьбу в ту ужасную ночь, когда мистер Беннет не дал сбыться столь многим ее надеждам. Она не выбирала пьесу сознательно, но, поняв, что исполняет, уже не смогла прерваться, а страстно повела композицию к завершению. Затаив дыхание, когда закончила, Мэри утонула в эмоциях, которые пробудила в ней музыка. Только немного успокоившись, девушка подняла глаза от клавиш и увидела Кэролайн Бингли, стоявшую у двери. Невозможно было сказать, как долго она там пробыла. На лице ее застыла ледяная, льстивая улыбка.

– Прошу вас, не говорите, что я успела только к завершению. – Мисс Бингли подошла к фортепиано с веером в руке и притворно застенчивым выражением лица. – Или, может быть, вы боитесь, что уже достаточно нас порадовали?

Глаза Мэри наполнились слезами. Она не могла произнести ни слова, но встала и поспешила к двери. Проходя мимо, она мельком увидела лицо мисс Бингли, которое оживилось от осознания, что наконец-то найдено самое больное место для удара.