Другая сестра Беннет

Побежав наверх в свою спальню, Мэри поняла, что больше не может жить у Джейн. Ее нрав не был достаточно крепок, чтобы отражать злобу Кэролайн Бингли, и она понимала: если останется, то скоро привыкнет к ее нападкам, с каждым днем все больше примиряясь с ее ударами, пока не решит, что лучшего она не заслуживает. Нет, она не позволит мисс Бингли превратить ее в запуганную жертву. Если она не готова сражаться, то должна была отступить, и сделать это быстро. Пемберли был недалеко. Почему бы ей не написать Элизабет и не попросить разрешения провести у них какое-то время? Чем больше Мэри об этом думала, тем больше ей нравилась эта мысль. Пемберли защитит ее от издевательств мисс Бингли, предложит ей тихую гавань, где она сможет зализать раны и прийти в себя. Но, возможно, подумала Мэри, это могло дать ей гораздо больше. Там она, возможно, найдет в себе мужество наконец-то встретиться лицом к лицу со страхами, которые с каждым днем тревожили ее все сильнее. Что будет с ней теперь, когда мистера Беннета больше нет? Где она будет жить? Что она будет делать? Эти вопросы были так мучительны и вызывали в ней столь сильную тревогу, что Мэри не позволяла себе размышлять о них после смерти отца, загоняя их в дальние уголки сознания, откуда они иногда появлялись, чтобы дразнить ее. Например, ночью, когда она не могла заснуть после особенно болезненной стычки с мисс Бингли или обеда с матерью. В Пемберли, освободившись от этих раздражающих ее факторов, Мэри могла бы приобрести достаточное спокойствие и рассудительность, чтобы прямо ответить себе на вопрос о своем будущем. И, возможно, Элизабет поможет ей в этом. Сейчас сестра была счастлива – безумно влюблена, судя по всему, что Мэри видела и слышала. Бесспорно, Лиззи не пожалеет немного времени, чтобы оказать помощь и дать совет сестре, которая сама была так далека от подобного блаженного состояния. Совсем скоро Мэри убедила себя, что так будет лучше. Так как она не смогла придумать ничего другого, то решила не спускаться к ужину, а взяла перо и тут же начала писать письмо Элизабет.

Долго ждать ответа ей не пришлось, и через несколько дней, закрепив свои скудные пожитки на крыше экипажа, она забралась в карету, которая должна была отвезти ее в Пемберли. Миссис Беннет даже не вышла сказать до свидания – ранние утренние отъезды угнетали ее нервы. Джейн провожала сестру, стоя на ступеньках рядом с мисс Бингли. Та махала ей рукой с явным сожалением по поводу совершенно неожиданного прощания.

– 33 –

Когда Мэри приехала в Пемберли, ее первым чувством стало облегчение. Здесь не было никого, кто мог бы оскорбить ее или сделать несчастной. Вместо этого Элизабет приветствовала ее искренней улыбкой и взяла под руку, когда они пошли вместе по коридору. Она не задавала никаких вопросов о внезапном отъезде сестры, за что Мэри была ей очень благодарна. Она все еще не была готова говорить о Кэролайн Бингли.

– Не желаешь осмотреть дом? Я подумала, что мы могли бы отправиться на экскурсию по нему после того, как ты выпьешь чаю. Не уверена, что ты видела его раньше, когда приезжала.

Мэри едва ли когда-нибудь видела Элизабет такой же гордой, как тогда, когда они вместе проходили по огромным комнатам – ее походка была быстрой и энергичной, а голос – оживленным. Когда она описывала, показывала на что-то и рассказывала, удовольствие от своего нового дома проявлялось в каждом ее неутомимом шаге. Они осмотрели галерею скульптур и самые знаменитые семейные портреты, затем постояли у дверей библиотеки, самой большой из всех, что Мэри когда-либо видела. Лиззи была уверена, что мистер Дарси будет рад предоставить ей доступ в нее, когда вернется домой через неделю или около того.

Тем временем сестры установили очень удобный распорядок дня. В желтой гостиной они пили кофе, а чаем наслаждались в будуаре Лиззи. Обедали одни в столовой, что была обклеена обоями с китайскими мотивами, а за их стульями ожидали слуги.

Когда сестрам хотелось на свежий воздух, они вместе прогуливались по саду. Лиззи обращала внимание Мэри на каждую примечательную деталь, на каждый лес, пруд или то, что можно было улучшить. Здесь она решила разбить цветник. В этом тихом уголке ей пришла в голову мысль открыть школу.

Но ничто так не радовало их обеих, как часы, которые они проводили в детской с юным Фицуильямом Дарси. Когда этот крепкий малыш в белом платьице сидел на коленях у Мэри, его прямой оценивающий взгляд говорил о том, что он уже обладает решительной волей своего отца. Только после их третьей, а быть может, и четвертой встречи юный Дарси показал, что унаследовал и обаяние матери. Протянув к Мэри руки с широкой, соблазнительной улыбкой, он застал ее врасплох. Его пальцы, липкие и теплые, обхватили ее, а потом он повернулся к матери и подставил лицо для поцелуя. Невозможно было не умиляться и не улыбаться этому, и Мэри с готовностью делала и то и другое.

– Ты выглядишь очень счастливой, Лиззи.