Другая сестра Беннет

Действительно, за то время, что они провели вдвоем в библиотеке, ее мнение о мистере Коллинзе изменилось. Мэри привыкла к его обществу и с удивлением обнаружила, что его самые раздражающие черты проявлялись гораздо реже, когда он не стремился произвести впечатление на окружающих. Он был терпеливым учителем, и такая открытая оценка ее успехов была очень приятной – никто никогда прежде не хвалил ее с таким неподдельным энтузиазмом. Мэри чуть не рассмеялась в темноте, подумав, что сейчас она испытывает к нему более теплые чувства, чем тогда, когда надеялась стать его женой. Он оказался более приятным человеком, чем представлялся тогда, давно, и этому мнению не в последнюю очередь способствовало то, что Мэри знала, как он несчастен. Это знание вызывало у нее жалость, но это был предел ее привязанности к кузену. Между ними не было ничего, кроме дружбы единомышленников, жаждущих познания. Именно поэтому то, что должно было произойти дальше, казалось несправедливым по отношению к ним обоим. Однако Мэри знала – это должно быть сделано, и сделано быстро, пока решимость ее не покинула.

Мистер Коллинз был занят делами до самого пятичасового чая, и только ближе к вечеру Мэри открыла дверь в библиотеку и обнаружила его уже сидящим за письменным столом с ручкой и бумагой.

– Послушайте, мисс Беннет, так не пойдет. Мы еще должны разобраться с глаголами и падежами.

Мэри села, не в силах встретить его улыбку.

– Боюсь, мистер Коллинз, что мы не сможем продолжать занятия. Я думаю, нам больше не подобает проводить так много времени вместе.

Кузен был так удивлен, что прошло несколько мгновений, прежде чем он заговорил:

– Мисс Беннет, что вы имеете в виду? Здесь не может быть и намека на какое-либо преступление. Моего сана священника Англиканской церкви должно быть достаточно, чтобы рассеять подобные подозрения. И, как вы могли заметить, я всегда держу дверь немного приоткрытой.

– Я понимаю это, сэр. И я не из тех женщин, которые заставляют мужчину забыть о том, чем он обязан себе и своей семье. Но мне неудобно продолжать так и дальше. Мы знаем, что нам не в чем себя упрекнуть, но внешнее впечатление, похоже, против нас.

Его лицо вытянулось.

– Были пересуды? Сплетни? Их уже слышал… кто-то?

– Нет, – заявила Мэри с большей уверенностью, чем чувствовала. – Это только мое беспокойство.

Она надеялась, что это положит конец разговору, и начала подниматься, чтобы уйти, но, к ее удивлению, мистер Коллинз встал и заговорил неожиданно рассудительным тоном:

– Пожалуйста, задержитесь на минутку, мисс Беннет. Прошу вас, выслушайте меня, прежде чем уйдете. Я не буду пытаться спорить с вами. Если вы убеждены, что наши занятия должны закончиться, то я не могу вам перечить. Ваша деликатность делает вам честь. Признаюсь, я и сам не вижу в них ничего дурного. Однако я не храбрый человек, и хотя сейчас я могу признать желание продолжать наши уроки, я знаю себя достаточно хорошо, чтобы подозревать, что у меня не хватило бы решимости придерживаться того же мнения, будь оно серьезно оспорено.

Мэри снова села. Тишину прерывало только ровное тиканье отцовских часов на каминной полке.

– Но я не могу позволить, чтобы наше совместное времяпрепровождение закончилось, не сказав вам, как я им наслаждался. Для женщины у вас просто превосходный ум, и мне доставило удовольствие учить вас.

Она попыталась заговорить, но кузен протянул руку, чтобы остановить ее.

– Более того, ваше общество доставляло мне удовольствие во всех возможных смыслах. Иметь кого-то, с кем можно поговорить – кого-то, кто, кажется, проявляет интерес к моим словам, кто не презирает и не игнорирует меня, – это было новое ощущение, которое, к сожалению, я не так часто испытываю.

Он отошел к окну и уставился на грачей на деревьях.

– Я всегда знал, что не обладаю талантом заводить друзей. Мой отец, знаете ли, был жестоким и разочарованным в жизни человеком. Многие вещи злили его, но главной из них, боюсь, был я сам. Он ясно дал мне понять, что я – худшая из многих превратностей судьбы, которые ему пришлось пережить. Он довольно часто говорил мне, что я ничего не стою, и вскоре я научился принимать эту оценку. Когда он умер, я решил, что в моих силах навсегда изменить свою жизнь.

Мэри была поражена неожиданным поворотом разговора. Она чувствовала, что это были признания, которые он никому раньше не делал добровольно, и не торопилась уйти, как планировала до этого. Мистер Коллинз был добр к ней, и она была обязана ему своим искренним вниманием.

– И что же вы сделали, сэр?

– Я поступил в университет. Я получил сан. Я решил, что, выйдя в мир, смогу превратиться в кого-то другого, покладистого и услужливого, но это не сработало. Другие мужчины, казалось, умели это делать, но я не мог понять, как у них это получается. Я был чопорным, странным и неуклюжим. Как бы я ни старался, я всегда делал все и, подозреваю, до сих пор делаю, невпопад.

Мэри смущенно опустила глаза.