Другая сестра Беннет

Она по-прежнему немного нервничала, когда садилась за стол, боясь спровоцировать Шарлотту еще сильнее, однако та, казалось, вновь стала самой собой и заправляла столом со своим обычным чинным спокойствием. Или, быть может, в ее поведении все-таки произошла едва заметная перемена, какая-то новая настороженность, столь призрачная и незаметная, что Мэри почти не была уверена, что она вообще существует. Во время обеда Мэри говорила себе, что ошиблась, но никак не могла успокоиться и была рада, когда они встали из-за стола. Позже, когда миссис Хилл расчесывала ей волосы, Мэри не реагировала на попытки той завязать разговор. Ее мысли вновь и вновь возвращались к душевному состоянию Шарлотты, пока она не почувствовала, что исчерпала все попытки понять ее поведение, и решила больше не думать об этом. Как только миссис Хилл ушла, Мэри взяла своего Аристотеля и прочла несколько строк, прежде чем задуть свечу и попытаться заснуть.

– 40 –

Когда мистер Коллинз вошел в библиотеку, Мэри пристально наблюдала за его поведением, чтобы понять, не доверила ли ему Шарлотта источник своего раздражения, но он, казалось, не испытывал никаких дурных чувств. Напротив, кузен, похоже, находился в приподнятом настроении.

– У меня есть к вам предложение, мисс Беннет. Поскольку вы проявили такой интерес к классическим наукам, я размышлял о том, не следует ли мне более глубоко посвятить вас в изучение этой великой сокровищницы человеческих знаний. – И он уселся рядом с ней. – Я очень тщательно все обдумал и, принимая во внимание ваш уравновешенный характер, пришел к выводу, что вреда от этого не будет. Я уверен, мои намерения не приведут к каким-либо неблагоприятным последствиям.

Мистер Коллинз вытащил из кармана пальто небольшой потрепанный томик и положил перед Мэри.

– Это словарь греческого языка вместе с грамматикой для начинающих. Он стар, как видите, но, по моему скромному мнению, все еще остается лучшим в своем роде. В детстве он был моим. У меня был прекрасный учитель, который приохотил меня к этому языку, и именно он дал мне эту маленькую книжку. Это нелегкое занятие, но оно щедро вознаграждает те усилия, что вы приложите для его освоения. А все попытки сделать это должны начинаться с принципов, изложенных здесь.

Мэри в изумлении отложила ручку.

– Вы предлагаете мне выучить греческий, сэр?

– Именно так. Я знаю, это не совсем подходящий предмет для молодых леди, но, если вы простите мне замечание личного характера, я никогда не встречал женщины с такими научными интересами, как у вас. Думаю, вы совершенно готовы.

Он наклонился и открыл книгу.

– Смотрите, здесь весь алфавит. Это альфа, а здесь, в конце, омега. Вы, безусловно, слышали о них? Здесь все остальные буквы, а звуки, которыми их обозначают, написаны рядом с ними.

Мэри потерла очки рукавом и пристально вгляделась в незнакомые очертания.

– Что думаете, мисс Беннет? Если вы согласны, я готов пройти это испытание вместе с вами.

На мгновение она поколебалась – это все равно что учиться читать заново, осваивая совершенно новые буквы. Что, если она потерпит неудачу? Однако тут в ней поднялся азарт, и Мэри поняла, что не может отказаться.

– О да, мистер Коллинз, больше всего на свете мне бы этого хотелось!

Он улыбнулся.

– Мне тоже, мисс Беннет. Мне тоже.

Первым упражнением Мэри было запоминание греческих букв. Она сидела одна в библиотеке с маленькой книжкой и огромной стопкой бумаги, таращась на буквы до боли в глазах, обводя контуры ручкой и бормоча их вполголоса. Иногда мистер Коллинз настаивал, чтобы она повторяла их ему вслух. Сначала она боялась показаться смешной, но кузен вовсе не намерен был насмехаться над ней, и вскоре Мэри, преодолев смущение, произносила их громко и без стыда. Однажды, когда они все сидели за чаем, мистер Коллинз спросил жену, не хочет ли она послушать, как ее подруга читает буквы греческого алфавита.

– Она очень много работала, и я уверен, моя дорогая Шарлотта, вы будете удивлены, узнав, насколько она продвинулась.

Мэри подняла глаза от чашки, и румянец залил ее лицо. Она заметила выражение лица Шарлотты, и ей вдруг стало совершенно ясно, что та не получит никакого удовольствия, слушая ее выступление. Запинаясь, Мэри принялась декламировать буквы, встревоженная ровным, оценивающим взглядом Шарлотты, который становился все жестче каждый раз, как раздавался полный радостного волнения голос мистера Коллинза, помогавшего Мэри перечислить алфавит до конца. Когда она закончила, он один захлопал в ладоши.

– Прекрасно, мисс Беннет! Вы настоящая награда за тяжелый труд и украшение вашего пола! Что думаете, миссис Коллинз? Разве не превосходно?

Шарлотта смотрела на Мэри с выражением легкого любопытства, будто видела ее впервые.

– Судя по всему, вы с пользой провели время в библиотеке. Раньше я не совсем понимала, чем вы там занимаетесь, но теперь вижу. Действительно, превосходно.