Дураки, мошенники и поджигатели. Мыслители новых левых

Философски настроенные любители литературы по современной экономике часто сочувствуют марксистскому предприятию. Ведь голые факты «цены», «прибыли», «предложения» и «спроса» являются также человеческими реалиями, связанными с нашим фундаментальным социальным опытом: трудом, обменом, даром, собственностью, домашним хозяйством, потреблением и общественным порядком. Философ обращается к концепциям, которые служат напоминанием об этих основополагающих разновидностях опыта и неизгладимо отпечатываются на экономической алгебре, как голова суверена – на монете. Поэтому философа может привлечь прочтение Маркса Лукачем, где трудовая теория стоимости представлена в истинном свете: не как продолжение эмпирической экономики, а как реинкарнация облеченной в «научные» одежды главной темы «немецкой классической философии» – взаимодействия субъекта и объекта. Восстановив это упущенное значение марксистской алгебры, Лукач придал ему такую моральную окраску, чтобы оно благоприятствовало революционной цели. За маской экономической теории он увидел живую драму человеческого субъекта, запертого в «борьбе не на жизнь, а на смерть» с «объектом», который всегда угрожает победить и уничтожить его. Другими словами, он снова распознал очертания гегелевской диалектики, в чем-то подобные тем идеям, которые Кожев преподнес разочарованным интеллектуалам Парижа.

Еще одну концепцию Лукача мы уже встречали в работах позднего Сартра: идею тотализации. Чтобы понять капиталистическую систему, как утверждает Лукач, мы должны рассмотреть ее в ее «тотальности». Сделать это можно только с помощью «тотальной» теории, которая рассматривает все в целом и каждый элемент полностью. Эта «тотальная» теория – марксизм в «диалектической» интерпретации. С его позиций мы можем видеть, что «производственные отношения» при капитализме выражаются не только в капиталистических законах, институтах и идеологии, но и в самой структуре капиталистического сознания. Капитализм не только в телах, но и в умах. В частности, капиталистическое сознание подвержено «фетишистским иллюзиям». В результате возникает состояние, которое Лукач называет «овеществлением» сознания.

Понятие «овеществление» (Versachlichung

или Verdinglichung

) позаимствовано из «Капитала» наряду с теориями фетишизма товара и капитала, которые используются, чтобы обобщать. Эти интеллектуальные приемы играли у Маркса второстепенную роль. Лукач, однако, делает их основными инструментами своей антикапиталистической критики. Согласно Марксу, капитал – это «не вещь, а общественное отношение между людьми, опосредованное вещами» [Маркс, 1960, с. 775]. Однако капитал выступает как объективная сила, которая действует независимо от «социальных отношений», из которых проистекает. Приписывать эту силу сущности, называемой «капиталом», – означает пасть жертвой фетишизма. То есть наделять чисто человеческими способностями неодушевленные объекты: долговые обязательства, машины и деньги.

Самая пагубная форма этого фетишизма, наиболее полно маскирующая социальную реальность капиталистического производства, связана с процентом. По мнению Маркса, при капитализме последний предстает